"Алексей Григорьевич Федоров. В небе - пикировщики! (про войну)" - читать интересную книгу автора

неистовая россыпь зенитно-пулеметных трасс. Приняли за вражеский самолет!..
Вновь взмываем. Курс на северо-восток. Высота 5 тысяч метров. Где мы? Над
своей или чужой землей? С тревогой посматриваю то на все еще не светлеющий
на востоке горизонт, то на циферблат часов и стрелку бензиномера,
неотвратимо продвигающуюся к роковому нулю. И так полтора долгих, как
вечность, часа. Наконец тьма нехотя стала отступать перед первыми
проблесками рассвета. Внизу лениво сверкнул плавный изгиб Оки. "Спокойно!
Снижаться рано: внизу еще темно",- подсказывает мысль.
Проходит еще десять минут. Поперек реки обозначились ниточки
железнодорожных путей. Ориентируемся по карте. Конечно же, это мост возле
Серпухова! Послушная рулям машина ныряет вниз. Моторы работают на малых
оборотах, поглощая последние капли бензина. Наконец навстречу поднимается
небольшая зеленая лужайка, резко ограниченная слева рекой, а по другой
стороне подлеском. Направляю машину прямо на прибрежную кромку. Самолет с
трудом замедляет бег, успев все-таки застекленным носом слегка раздвинуть
кроны молодых березок.
Устало откидываюсь на спинку. Закрываю глаза и проваливаюсь в тяжелый сон.
Не знаю, сколько он длился, но проснулся я от очень знакомого голоса.
Возле самолета стоит "эмка", а около нее - полковник. Приглядываюсь, Да
это же наш батя! Полковник М. И. Кузин был любимым нашим воспитателем еще
в Ейской школе морских летчиков, а теперь возглавляет район авиационного
базирования. Быстро выбираюсь из кабины, и через минуту я в его объятиях...


В крутом переплете


9 августа вечером командующий Московской зоной ПВО генерал-майор Михаил
Степанович Громадин поставил нашему экипажу задачу: провести воздушную
разведку промышленных и военных объектов Москвы и ее окраин, чтобы по
материалам аэрофотосъемки определить надежность их маскировки. Экипаж был
тщательно проинструктирован. Точно определена высота пролета над столицей
- 3 тысячи метров. Зенитчики и истребители получили соответствующее
оповещение. Все было сделано, чтобы полет прошел безопасно.
Но на следующий день все планы были нарушены. 3 августовские дни нередкими
были дневные налеты разведчиков противника, не брезговавших беспорядочной
бомбардировкой городских кварталов. Поэтому ПВО столицы находилась в
полной боевой готовности.
Прошло четыре минуты, как позади остались Люберцы, и в тот самый момент,
когда самолет лег на курс плановой аэрофотосъемки, стрелок-радист доложил:
Из центра города батарея зенитной артиллерии открыла огонь. Сзади внизу
видно большое количество разрывов...
Покачиваю крыльями. Штурман выпускает две зеленые ракеты. Однако сигнал "Я
- свой самолет",- тонет в набегающих на курс разрывах снарядов. Лишь две
минуты удается удерживать заданные скорость, курс и высоту. Затем
приходится прибегнуть к противозенитному маневру. Опасность быть сбитым
своими же зенитчиками угрожающе нарастает. Прямо над нами - смертоносное
облако разорвавшегося по курсу снаряда крупного калибра. Огонь все более
уплотняется. Машину начинает бросать из стороны в сторону. Штурман нервно
докладывает: