"Алексей Федорович Федоров. Подпольный обком действует (Книга 2) " - читать интересную книгу автора

слово Дружинина:
- Спорить, собственно, не о чем, товарищи. Мы с вами на войне. Мы
своеобразная воинская часть. Хотим мы того или не хотим, но потери в наших
рядах будут. А потери должны восполняться, иначе мы, как воинская часть,
как партизанский отряд, погибнем. Я, между прочим, и сам пришел к вам из
окружения. Говорят, что меня приняли потому, что я выходец из Черниговской
области и руководству я известен. Говорят, что и Днепровского поэтому
признали своим. Бессараб тут даже предлагал принимать только черниговцев
или даже только жителей того района, в котором отряд организован. Это
ошибочная, вредная мысль. Такого рода местничество к добру не приведет.
Наша родина - весь Советский Союз, а не Рейментаровский или Понорницкий
район. По указанию, по призыву партии организованы партизанские отряды,
отобраны и оставлены заранее. Но почему надо было отбирать в эти отряды
известных обкому людей? Да потому, что они должны составлять костяк,
основу партизанского движения. Наивно думать, что мы одни, без поддержки
народа, без резервов, без пополнения, сможем что-нибудь сделать...
- Кажется, вопрос ясен, товарищи? - спросил я, и хотя не все ответили
утвердительно, я сказал, что считаю совещание закрытым.
- Завтра вы получите приказ.
С недоумением посмотрел на меня Бессараб и стал шептать что-то
сидевшему рядом с ним Капранову, повернулся к Лошакову и опять зашептал.
- Вам что-нибудь непонятно, товарищ Бессараб? - спросил я.
Он не ответил. Воцарилось неловкое молчание. За Бессараба ответил
Капранов:
- Вин спрашивае, як же так, что немаеть постановления? Що, мол, таке
происходит, что не принимаем резолюции? Зачем его беспокоили, вызывали?
Я рассмеялся. Рассмеялось со мной еще несколько человек, но не все.
Пришлось повторить, что завтра они получат приказ.


*

После четырех часов в штабной землянке уже стало сумрачно. Погода
была морозной и пасмурной. Сильный ветер срывал с деревьев последние
листья. Они мелькали перед окошком, кружились, собирались в кучки.
Когда кончилось совещание, мы пообедали с командирами отрядов. За
обедом шутили вяло. О будущем говорили в таких выражениях:
- Что, Николай Никитич, пушки у нас будут?
- А ты думаешь! Конечно! И артиллерия, и кавалерия...
- И бухгалтерия, - прибавил Капранов. - А як вы думаете, будемо без
учету жить? Выдам вот сейчас по сто грамм, и бильше немаеть.
- И связь наладим, как часы, - продолжал я за Николая Никитича, как
можно более бодрым тоном - С каждым райкомом партии, а в отряде с каждой
ротой свяжемся и телефоном и радио. С фронтом каждый день будем
перекликаться. С самой Москвой поведем разговоры: здравствуйте, говорит
Черниговская партизанская дивизия.
Товарищи рассмеялись. Все поняли мои слова как шуточное
преувеличение. Даже загрустили от этого.
Вдруг Санин, заместитель командира одного из отрядов, хлопнув ладонью
по земле, закричал: