"Евгений Федоровский. Трудные берега" - читать интересную книгу автора

разлапистые ветлы, непохожие на своих среднерусских сестер, а за ними горы
и горы. И еще небо - сегодня золотисто-синее, солнечное, спокойное, какое
бывает при тихом расставании с летом.



Все это отражается на поверхности заводи, скопившей на дне песок, который
почему-то привлекает Бориса. Всегда неторопливый, обстоятельный, надежный,
сейчас Боря Доля топчется дольше обычного. Мы так много дней провели
вместе, что я знаю даже ход его мыслей. На этом ручье мы уже взяли все
восемь шлихов в местах, намеченных Лидой Павловой. У нас мокры спины от
невысыхающего лотка, который мы таскаем в рюкзаке от шлиха к шлиху. Комары
вдосталь напились нашей крови, да и вообще все уже надоело до чертиков.
Надо ли снова "распоясываться" - сбрасывать рюкзаки, складывать в сторону
ружья, собирать саперную лопатку, дробить каменистый бортик ручья,
промывать породу?.. Эти пустяковые движения сейчас, когда голова гудит от
перенапряжения и тело просит пощады, кажутся нам слишком обременительными.
И в то же время пройти мимо этого места со спокойным сердцем Боря не
может. Ручей скатывается с горы, где Лида нашла кварц, здесь он делает
крутой зигзаг, вся муть, каменная крошка, песок оседают в заводи, и,
конечно, что-то может попасть в лоток.
Я бездумно гляжу на отражающиеся в воде горбы снежников, на небо, по
которому лениво плывут парусные облака. Боря старший, ему и решать. Одно
облако удивительно напоминает древнюю лодью. Нос в виде хищной, диковинной
птицы тянулся-тянулся и вдруг рассыпался в ряби. Боря столкнул в заводь
камень. Наконец он принял решение:
- Давай шлиханем...
Бью лопаткой под самый бортик, где скопились многолетние отложения. Летят
искры при ударах железа о камень. Пальцами выковыриваю крупную гальку,
стараясь набрать побольше земли. Но горка в объемистом лотке растет
медленно. Черт возьми! Как же такая земля может держать деревья, рожать
столько травы? Где носком лопатки, где нагребая пальцами, все же наполняю
лоток до краев. Весит он килограммов двадцать, не больше, но, когда
поднимаю его, хрустит позвоночник и темнеет в глазах. Пошатываясь, тащу
лоток к ручью, где поток не так быстр, опускаю в воду. Земля пузырится,
отдавая воздух. Осторожно двигаю лотком туда-сюда. Муть уносится,
оголяются мелкие окатыши. Сгребаю их рукой. На дне лотка породы остается
все меньше и меньше. Теперь покачиваю лоток, смывая слой за слоем. Оттого,
что руки все время в воде, кожа потрескалась, на сгибах пальцев лопнула,
болит, особенно по ночам.
Наконец на дне остаются самые тяжелые фракции - желтый песок и черный
порошок. Теперь надо предельно точными движениями слить песок. Боря подает
свернутую кульком бумажку. Макая в воду пальцы, смываю порошок в этот
кулек, отжимаю и бросаю в конвертик. Боря химическим карандашом ставит на
конверте номер и обозначает на карте место, откуда взят этот самый шлих,
который мы могли бы не брать, и никто с нас не взыскал бы за это.
Если бы на этом кончалась наша сегодняшняя работа! Но беда в том, что
гора, где Лида нашла кварцевый вынос, с другого склона сбрасывала такой же
ручей. Там тоже надо взять несколько шлихов. Строить для этого второй
маршрут Лида в целях экономии времени не захотела. Она решила, что мы за