"Евгений Федоровский. Трудные берега" - читать интересную книгу автора

вышли в маршруты. Я пошел с Лидой. Она взяла только геологический молоток,
меня же нагрузила рюкзаком с продуктами, ружьем, тяжелым прибором для
определений радиации - радиометром.
Сначала мы двинулись по болотистой трясине, потом начали забираться в
гору. Шли по валежнику, бурелому, каменной осыпи. Лида испытывала меня на
выносливость, гнала, будто на стометровке. У нее-то ноги были крепкие,
тренированные. А меня по боку била жесткая коробка радиометра, в ногах
путалась труба уловителя, шею сдавливали наушники, моталось ружье...
Словно нарочно, Лида залезла еще в кедровник, и там мы ползли на карачках,
задыхаясь от жары, жажды, тяжелого запаха багульника. Мы спускались вниз и
лезли вверх по горкам. Лида собирала граниты и базальты, складывала камни
в рюкзак, отчего он все больше тяжелел и лямками натирал плечи. Вечером
она захотела "сбегать" еще на одну гору с плоской вершиной, но я уже не
мог сделать и шага. Ноги в болотных бахилах горели так, будто их
поджаривали, изодранные о ветки и колючки руки кровоточили, колоколом
гудела голова. Позднее выяснилось: хорошо, что мы не пошли на ту плоскую
гору. Как раз в это время там шли медвежьи свадьбы, и нам бы не
поздоровилось...
И с того дня началось. Скользя на крутых осыпях, цепляясь за выступы
отвесных скал, изнывая от жары и жажды, продираясь через сплошные заросли
кедрового стланика и ерника (приближающегося по жесткости к колючей
проволоке), где дурманили голову запахи каких-то диких трав, с ружьем и
радиометром мы взбирались на вершины и спускались с них, чтобы начать
новый подъем. Рюкзак разбухал от камней, и к вечеру лямки жгли плечи.
И так с утра до ночи. По пятнадцать - двадцать километров в день. Месяц за
месяцем.
Вот одно рядовое утро. Вернее, еще не утро, чуть теплится рассвет. Туман
плывет по высохшему руслу над гладкими камнями и стлаником, связавшим
крепкими узлами своих корней береговой откос. Голубеет земля от
светлеющего сверху неба. Холодно, сыро, тоскливо, неуютно. Шипит, чихает,
не хочет разгораться костер. Бока палаток отвисли от влаги и, кажется,
тоже дымят, испуская тепло остывающих после ночи спальников.
Лида Павлова, закончив сеанс радиосвязи, проводит инструктаж по технике
безопасности. Начальство от нас в доброй тысяче километров, в Чагде, тем
не менее почти ежедневные наставления, получаемые по рации, дают нам
некоторую косвенную информацию о том, что делается в других партиях и
отрядах.
Если напоминают, что ходить по камням в дождь опасно, - значит, кто-то
сломал ногу. Говорят, что надо осторожно обращаться с огнем, -
следовательно, кто-то поджег сушняк или спалил палатку. Если запрашивают,
у всех ли есть оружие и все ли умеют с ним обращаться, - не иначе на
кого-то напал медведь.
Коля Дементьев, которого после первых маршрутов Лида взяла к себе в
напарники, сегодня дежурный. Он варит полюбившуюся ему здесь, в тайге,
манную кашу на сухом молоке. До этого он ел ее только в детском садике.
Лида сердится, что он плохо слушает, то и дело отбегая к котлу, где
клокочет, разбрызгивая пену, иссиня-белое варево.
- Дементьев! - не выдерживает она.
- Ну чего? - откликается Коля нагловато, как нерадивый ученик, не
выучивший урока, реагирует на вызов учительницы.