"Евгений Петрович Федоровский. Минуты войны " - читать интересную книгу автора

наполнил кабину.
- Есть один! - радостно крикнул Сеня. Званцов оглянулся. Одного
"фоккера" Сеня и стрелок Канарева подцепили кинжальным огнем. Гитлеровец
задымил, круто уходя к земле.
Сбоку на Званцова кинулся новый "фоккер". Наперерез ему вырвался ЯК: на
хвостовом оперении Званцов успел заметить номер - двенадцатый. Фашист,
подвернув, открыл огонь по истребителю.
- Ястреб! Слева сзади! - испуганно крикнул Канарев.
Тройка "фоккеров" заходила в хвост. Званцов думал, что сейчас начнет
стрелять Сеня.
- Стрелок! Огонь!
Но Сеня молчал. Вражеская очередь разбила турель. Стрелка, видимо,
убило или ранило. Канарев швырнул самолет навстречу "фоккерам", заслонив
своей машиной штурмовик командира. Большой силы взрыв качнул самолет.
Боковое стекло фонаря у Званцова вылетело из металлической рамы, будто
выстрелило.
Званцов, не успев испугаться, глянул вниз. Окутавшись дымом, падал
штурмовик Канарева. От перенапряженных нервов мускулы не почувствовали
перегрузки - Званцов бросил машину следом.
Канареву на мгновение удалось перевести машину на крутое планирование.
Дым закрывал кабину, лишь изредка появлялось опаленное лицо Канарева. Парень
сидел неестественно прямо, вытягивая шею. Вдруг он открыл побелевший от
трещин фонарь и приподнялся над козырьком.
- Ястреб, - услышал Званцов свой позывной, - у меня дело дрянь.
Передай, что погиб. Ей. Больше некому...
Самолет, зарываясь носом, вошел в пике. И тут Званцов сообразил, что
Канарев старается направить горящую машину на переправу...
Гибель товарища осознается поздней. Когда не увидишь на стоянке его
самолета или когда будет пустовать его место в землянке, словом, там, где
привык его видеть. Званцов еще не успел ощутить утраты. Жалость - это потом.
Сейчас надо остаться спокойным. Еще идет бой и пальцы лежат на гашетке
оружия.
Нет, не был Званцов черствым человеком. За сорок четыре месяца войны он
видел много смертей. Гибель одних вызывала сострадание, другие врезались в
память, даже своей смертью не позволяя забывать о них. Но сейчас Званцов
просто не мог думать о Канареве. В небе продолжали бой живые, Их важно было
сохранить.
Единственное, что держал в памяти Званцов, - переправы нет, а "фоккеры"
будут мстить за неудачу.
- Всем скрыться в облаках и домой! - крикнул Званцов.
От перегрузок, от бешеного вращения самолета, от стремительно
перемещающихся линий неба и земли в глазах вспыхивали и потухали красные
круги. В висках больно стучало, душил ларингофон и воротник гимнастерки.
Да, теперь надо поскорей выходить из боя. Промедление грозило смертью.
Званцов сделал попытку прорваться к тучам. Но его не пустил "фоккер",
отогнал огненной трассой пуль. Фашист, перекачиваясь с крыла на крыло,
заходил, готовясь к стрельбе.
С тоской Званцов оглядел небо. ЯКи дрались с "фоккерами". Вот снова
мелькнул двенадцатый. В крутом пике он стрелял в "фоккера", будто ввинчивал
свинцовый штопор. Никто не успеет выручить...