"Евгений Федоровский. И чуден миг ("Свежий ветер океана" #2)" - читать интересную книгу автора

А еще, наверное, по-русски добр, душевно щедр был этот Трифон. Архитекторы
средневековья старались делать крепости как можно более устрашающими. Материал
для строительства они выбирали темный, могильный. Стрельчатые башни, узкие
бойницы, голые, как череп, утесы покатых стен внушали страх и трепет. Даже
сейчас возникает какое-то смутное беспокойство, когда смотришь на башню
Гедимина в Нарве. А вот Соловецкая крепость тревоги не вызывает, особенно если
видишь ее в теплый солнечный день.
Последователи Трифона увенчивали гладкие плоскости церковных стен крутыми
кровлями, килевидными кокошниками, что еще более подчеркивало устремленность
сооружения ввысь, к небу.
...Уже вечерело, пора было устраивать ночлег. Мы пошли к пристани, где
стоял наш "Бурелом". Молчаливый Мишаня еще раз оглянулся на Соловецкий кремль
и вдруг проговорил:
- Здесь русский дух, здесь Русью пахнет...
На газовой плитке мы приготовили из суповых пакетиков еду, поужинали. В
каюте было так же светло, как и днем. Мы занавесили иллюминаторы и легли
спать, намереваясь пораньше встать и пойти в соловецкие леса пешком.

ЗЕРКАЛЬНЫЙ БЛЕСК ОЗЕР


Мрачная, пепельно-сизая берендеева чаща. Кинжальный свет солнца. Чернота
теней. Густой мир красок, запахов, звуков окружал нас. Попискивали серые
крошки-полевочки, им вторили синички, бойко верещали кедровки. Под ногами
шуршали ящерицы. Высоко подбрасывая задние лапки, разбегались бурундуки.
Каждый клочок пространства был заполнен жизнью. Неутомимо трудились муравьи,
ползали какие-то совсем мелкие букашки и хлопотливо орудовали в прелой земле.
Старые сосны с кряжистыми ветвями стояли в обнимку и прикрывали небо.
Вершак-ветер трепал их макушки. Сосны досадливо шумели, поскрипывая
закостенелыми суставами. Светленькие соседки-осины шикали на великанов, как
будто успокаивали их. Только флегматичные ели безмолвствовали. Они росли в
тени и не лезли вверх к свету и ветру. Ели были так густы, что походили на
шалаши. Их семена уже созрели, но шишки не отваливались, как это бывает у
сосны, а рассыпались, вытряхнув наземь смолистые семечки. Около пихты
подрастал молодняк, будто нарочно посаженный в один ряд. Семена пихты
развиваются не просто в земле, а на разлагающемся валежнике, когда-то упавшем
и теперь сгнившем стволе. Вот и вытянулись молодые пихточки ровной линейкой.
Умершее дерево дало им живительные соки.
Мы молча шли по тайге, очарованные ее великолепием. Ярко-оранжевая морошка
горела в мягких, пушистых мхах. Маслянисто поблескивала черника величиной с
сибирскую ранетку. Алели брусника и клюква. Тут же росли плотные, породистые
грибы, не тронутые червоточиной. Все это можно брать без труда, как это делали
раньше монахи, у которых ломились подвалы от разных варений, солений и
маринадов.
К полудню мы наткнулись на речку. Ее пересекала дорога с каменным
мостиком. Далеко на взгорке белела часовенка. Здесь поддувал ветер и не так
сильно донимали комары. Сквозь густую поросль орешника проглядывало зеркальное
озеро.
Речка, как и мост с дорогой, была сотворена человеческими руками. Раньше
на Соловецких островах рек не было. Приспосабливая для жизни дикие земли,