"Евгений Федоровский. Секретные имперские дела" - читать интересную книгу автора

третьей машиной. Однако и она занялась точно так же огнем, как и первая.
Странно, что никто из наступавших не слышал выстрелов противотанковых пушек.
В четвертом танке, видимо, поняли, что опасность таится в кустарнике,
который пересекал линию немецких траншей. На большой скорости, опережая
пехоту, машина устремилась туда. Но неожиданно вместо того, чтобы двигаться
вперед и прокладывать путь в проволочных заграждениях, она попятилась назад.
Пехота, прижатая пулеметным огнем к земле, стала отходить. Атака сорвалась.
Взбешенный командир танкового батальона едва не совершил самосуд. Он
хотел тут же расстрелять механика-водителя, когда тот, черный от копоти,
вылез из люка. Но боец испуганно кивнул в сторону люка машины. Оттуда
танкисты вытащили обгоревшие трупы командира экипажа, стрелка и заряжающего.
Стали осматривать повреждения. Какой-то странный снаряд как автогеном прожег
танк от борта к борту, зацепив опорный каток и гусеницу. Такого еще никогда
не бывало.
Чтобы разобраться в этом, решили срочно вызвать из Москвы специалиста.

2

Павлу шел двадцать седьмой год. Но жизнь уже успела его многому
научить. Родителей он помнил смутно. Ему было шесть лет, когда они погибли
от голода в Поволжье после гражданской войны. Приютил малыша немец-колонист
Вольфштадт, чьи предки попали в Россию еще при Екатерине II. Звали приемного
отца Карл, а мать - Эла. В семье не было детей. Дома говорили только
по-немецки. Мальчик быстро овладел языком, учиться пошел в немецкую школу.
Карл слесарничал, прекрасно владел токарным делом. Из обычней болванки он
мог изготовлять разные детали, начиная от велосипедных втулок и кончая
выточкой коленчатых валов к автомобильному мотору - огромный по тем временам
дефицит. Старик приучал Павла к своему ремеслу, надеялся, что он станет
продолжателей его дела.
Но жизнь распорядилась по-иному. Страна поднимала Сталинградский и
Челябинский тракторные, осваивала Магнитку и Кузбасс, строила Уралмаш и
Комсомольск-на-Амуре. И Павел после школы объявил о желании поступать в
Бауманское техническое училище. Вольфштадт с беспокойством выслушал его, но
отговаривать не стал. Он знал: пришли новые времена, и юноше надо идти своим
путем. Карл вытащил гроссбух, куда аккуратно вписывал расходы на содержание
Павла и его заработки. К удивлению юноши, заработки скатались неизмеримо
больше расходов. Как потом понял Павел, добрый старик умышленно завышал ему
расценки, чтобы он не чувствовал себя должником. Но в то время Клевцов, не
обремененный чуткостью и раскаянием, схватил деньги и умчался за билетами.
Лишь когда уходил поезд, встрепенулось сердце при виде двух старых людей.
Шел тихий летний дождь. Распустив большой зонт и прислонившись друг к другу,
они стояли на перроне, точно две подбитые птицы, пока не растаяли в туманной
пелене...
Студенческую практику Павел проходил на Коломенском
паровозостроительном заводе. Завод в ту пору расстраивался, менялся на
глазах. Много оборудования поступало из Германии. Здесь-то и пригодилось
Павлу знание немецкого. Правда, усвоенный с детства язык устарел. Однако для
Павла не составило больших усилий догнать в языке свое время. К тому же на
монтаже и наладке работало много немцев из Германии. Среди них были
саксонцы, мекленбуржцы, баварцы, силезцы, Павел быстро овладел и их