"Евгений Федоровский. Секретные имперские дела" - читать интересную книгу автора

диалектами. Иностранцы носили добротные шерстяные костюмы, перед началом
смены надевали халаты и комбинезоны, легкие и прочные, с множеством
карманов. Смотрели они на русских и никак не могли взять в толк - куда же
эти русские так торопятся?..
А торопиться заставляло время. В мире как снежный ком нарастала
тревога. В Испании поднял мятеж Франко. Япония развернула военные действия
против Китая. Над Европой нависла тень фашистской свастики. Эта тревога
заставляла спешить с планами, тратить на оборону огромные средства.
После защиты диплома Павла призвали в армию. Для молодых людей с высшим
образованием был сокращенный срок службы - один год. Но Павла не уволили в
запас, оставили в Вооруженных Силах, зачислив адъюнктом военно-инженерной
академии. Пришлось изучать тактику, фортификацию, уставы, саперное и
взрывное дело, строительство и другие военные дисциплины. В общетехнических
же вопросах Павел и без того разбирался прекрасно.
Однажды... Да, такое всегда случается однажды. Пришла в аудиторию
светленькая, похожая на подростка девушка в глухом синем платье со значком
коммунистического интернационала молодежи, с бледным личиком и большими
голубыми глазами.
- Гутен таг, фройнде! - произнесла она звонким от волнения голосом. -
Их бин ире нойе доцентин ин дер дойчен шпрахе.
Да, да, новый преподаватель немецкого языка... У Павла дрогнуло сердце
от какого-то счастливого предчувствия. Видно, и для него, и для нее пришло
время любить. Чистые, цельные души нашли друг друга.
Родители Нины были профессиональными немецкими революционерами,
сподвижниками Тельмана и Пика. Они жили в Штутгарте. Мать вела пропаганду
против нацистов среди работниц швейной фабрики "Траутлофт". Гестаповцам ее
выдала фашистка из "Союза немецких девушек". Спасаясь от шпиков, отец с
Ниной через Польшу и Литву перебрались в Советский Союз. Коминтерн выделил
небольшую комнату в Доме интернационалистов на Полянке. Густав поступил на
работу на завод "Каучук".
Вскоре начались события в Испании. Как-то раз отец пришел с работы не
один, а с товарищем в черной сатиновой рубахе и дешевом суконном пиджаке.
Его живые и добрые глаза располагали к доверию.
- Сколько ж тебе лет? - поздоровавшись за руку, спросил гость
глуховатым, отбивающим каждое слово голосом.
Нина жила в России недавно, но она вопрос поняла и ответила по-русски:
- Уже тринадцать.
- О-о! Так вот слушай, Нина... Твой папа отбывает в командировку.
Надолго... Ты сможешь жить одна или хочешь жить с другими ребятами?
- Хочу одна, - сдержанно кивнула Нина. Глаза наполнились слезами.
Маленькая, узкогрудая, с тоненькими бледными руками, она опускала голову все
ниже и ниже. И вдруг бросилась к отцу, умоляя его не уезжать. Отец долго
гладил девочку по голове, потом тихо сказал:
- Ты помнишь маму? Она стыдилась слез, как бы горько ей не было. Слезы
не для нашей породы. Учись, работай, живи... Тогда и ты станешь бойцом и
будешь полезной для нашего дела.
Нина быстро вытерла слезы. Отец и дядя Алеша, как отрекомендовался
гость, проговорили всю ночь. Рано утром они выехали на Брянский вокзал к
поезду "Москва - Одесса".
Позже девочка узнала, что из Одессы отец уехал в Испанию, там сражался