"Полина Федорова. Восхитительный куш " - читать интересную книгу автора

молнии, и, если бы эти молнии были настоящие, от Ивана Федоровича к сему
моменту осталась бы только маленькая кучка серого пепла. - А я живой
человек! Я - столбовая дворянка! И вы, походя, ради развлечения погубили мою
репутацию!
- Вряд ли я заслуживаю столь гневных филиппик, мадам. Скорее обратите
их против вашего супруга, это была его инициатива, меня может извинить азарт
игры... ну и толика шампанского. Еще раз покорнейше прошу простить меня и
вернуться к вашему супругу.
- И не надейтесь! Скандал уже распространился по всей Москве! Вы можете
понять это вашей тупой башкой?!
Тауберг, услышав оскорбление, приподнял пшеничную бровь, лицо его
приобрело замкнутое и высокомерное выражение. Неужели об этой разъяренной
фурии так восторженно отзывался Волховской, как он там сказал - "мечта
поэта"? Скорее кошмарное сновидение, которое все длится и длится, и нет
никакой возможности выскользнуть из его холодных и липких глубин.
- А вы объясняйтесь внятнее, мадам. Что, собственно, вам от меня-то
потребно? Я предложил вам вернуться к мужу, - внутренне закипая, ответил
Тауберг и вдруг неожиданно закончил: - Так как вы мне не надобны.
Он сделал паузу, окинул княгиню оценивающим взглядом от золотых кудрей
на голове до изящных ножек в расшитых турецких башмачках, чуть презрительно
дернул уголком рта и лениво повторил:
- Да. Не надобны...
Вспыхнув, княгиня стремительно бросилась к столу, схватила хрустальный
флакон и запустила им в Тауберга. "Мне все это снится", - мелькнуло в его
голове в тот миг, когда рядом просвистел сей галантерейный снаряд.
Послышался звон разбитого хрусталя, и в нос ударила удушающая волна аромата
Кельнской воды. В наступившей тишине Иван уловил чей-то торопливый шепот за
дверью, собачье повизгивание, осторожную возню.
- Вы устроили отличное представление для дворни, милостивая государыня,
им даже в балаган идти не надо, - не скрывая иронии, сказал он.
- Вот что, Иван Федорович, - неожиданно спокойно и ровно ответила
она, - поребячились, и будет. Я поставлена в такое положение, что иного
выхода, как переезд в ваш дом, не вижу. Надо ли напоминать, что карточный
долг - долг чести? А посему вы его и примите. От денег с именьицем, судя по
всему, отказываться не собираетесь?
- Но, Александра... Аркадьевна, почему бы вам все же не вернуться к
мужу? - вновь выдвинул Тауберг уже поднадоевшее даже ему предложение.
- Это невозможно, - сухо ответила княгиня.
- А ежели в деревню? - оживился вдруг Тауберг. - По-моему, прекрасная
мысль! Спустя некоторое время скандал забудется, и вы сможете вернуться в
свет.
- Вы сами себе не верите, - устало вздохнула княгиня. - Если я сейчас
начну прятаться, то уж точно не смогу жить в свете и потеряю уважение
последних друзей. Вы мою репутацию погубили, вам ее и восстанавливать.
- Это каким же образом? - с ехидцей по-" интересовался Тауберг.
- Да что вы - дитя малое? - опять начала раздражаться княгиня.
- Это вы ведете себя как капризная отроковица. Что не предложу, все не
по вас. Каких еще предложений вы от меня ждете? Руки и сердца? - и
похолодел, увидев, как дрогнуло лицо княгини.
- Возможно. Хотя, после князя, - она манерно вздохнула, - простой