"Юрий Федоров. Борис Годунов (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

- У-у-у! - замычал Федор Никитич. Кулачишко сжал до белизны в суставах.
Недобрый был боярин. Ах, недобрый.
А голоса гудели за стенами дворца. Гудели...
Щелкалова выбили люди с Красного крыльца, и слова пугающие словно
январским ветром понесло по Москве. А может, их растаскивало на крыльях
воронье?
- Что ж, и впрямь, ребята, в набат ударить?
- И ударим. Чуток постой!
А ветер-мятежник в два пальца - фи-и-ить... фи-и-ить... Страшно,
пронзительно, как тать в черном лесу. А вороны - кра-кра-кра... Сумрачно,
зловеще. И голос:
- Эй, лихо петуха пустить!
Избы московские нахохлились. Присели на корточки. Затаились. Надвинули,
как колпаки, тесовые крыши на слепые оконца. Поглядывали настороженно. По
городу те, что посмирнее, уже и ходить опасались. На Пожаре закрыли ряды, и
на Варварке, в Зарядье, в Ветошном переулке на лавках навесили замки. Но
народ толкался меж рядов, ждал чего-то.
Мысли дерзкие были еще у боярина Федора Никитича, да и не у него
только. Сладок кус - царская корона. Ах, как горело в груди у боярина, жгло,
что те раскаленные угли!
Все романовское племя гудело: "Сейчас упустим, когда еще другой раз
поспеет?.. За рога, за рога хватать надо случай..." - шипели. Скалились,
ярились: "Оно бы только схватить, а там пойдет..." На шеях надувались жилы,
будто непосильный груз тянули бояре, зубы трещали. Ах, как хотелось
властвовать!
Обламывая ногти в темноте, откапывали кубышки в тайных погребах, щедро
отваливали деньги на общее родовое дело:
- Не жадничай, позже сторицей возвернется.
И уже не тому, так другому виделось, какими грудами драгоценными
возворачивается. В бесценных камнях играло пламя, золотые сияли жаром.
Чаще, чаще бились сердца.
У романовских палат стояли молодцы в стеганых тегиляях, в хороших
колпаках, и видать сразу - не комнатные люди.
Вон один, на углу, саженные плечи, в глаза страшно заглядывать. Такому
только нож в руку. Обучен лихому делу. Похаживают молодцы вдоль стен,
неперелаэных тынов в два человеческих роста. Рожи красные - видать, не без
хмеля, - зубы острые. И люди все - на глаз приметливый - не московские.
Боярин зубастых этих привез из вотчин. А зачем? Дураку ясно: таких орлов
солить капусту в Москву не тянут.
Небезлюдно и у палат Шуйских. Одного не хватает - пушки в воротах. Да
неведомо - может, она и стоит, только не видать.
- Хе, хе, хе... - посмеиваются боярские людишки, уперев руки в бока.
- Хе, хе, хе... Поглядим на Москву, какая она есть недотрога.
- Поглядим, поглядим... А то и облапим, как бабу теплую.
Глаза горят у молодцов. Свистнет боярин - и пойдут в ножи. Таким все
нипочем.
С прохожими боярские люди охотно заговаривают;
- Заходи, меды у нас хороши. Отведай. Но тут же услышишь и другое:
- Боярам присягайте. Бояре - отцы наши, милостивцы. Мы вот за Федором
Никитичем как за каменной стеной - и сыты, и одеты,