"Вячеслав Федоров. Симбиот (пападанец в 1940 г.) " - читать интересную книгу автора

недальновидности, либо тот, кто ныне сидит в заоблачных высях, готовый
вот-вот треснуть по шапке зарвавшегося подчиненного. Вот и попробуй изменить
что-то - пупок развяжется.
Но, с моим появление здесь, сложилась уникальная ситуация, которая, при
умелом использовании, позволяла проломить все препятствия на пути
нововведений. Во-первых, появился человек, который в силу послезнания
достаточно полно представляет себе конечный результат. Во-вторых, в силу
весьма странного поведения этого человека, к его действиям прикован
пристальный взгляд руководителя государства, усиливший и без того
пристальное внимание Сталина к проблемам в армии. В-третьих, Вождь, опять же
в силу повышенного внимания к странной личности Павлова, обладал полнотой
информации, позволявшей определить истинные мотивы инициатора нововведений.
И, в-четвертых, объем информации, собранной по методу, предложенному все той
же необычной фигурой, должен был просто втоптать в землю последние сомнения
Иосифа Виссарионовича в необходимости срочных перемен. Повторюсь, что он
знал о проблемах, но не видел их глубины! И на этот раз, никаким генералам
замолчать или исказить собранные факты и доказательства не удастся! Уж я об
этом позабочусь. Напоследок у меня за пазухой остался небольшой кирпичик,
для контрольного удара по башке сомневающимся. Но смысл в том, что если
исключить один из перечисленных элементов, то результат вряд ли бы превысил
ноль.
За все время подготовительных работ, существенную помощь и поддержку
мне оказали всего два человека. Это были Нарком внутренних дел Берия и
начальник ВВС РККА Смушкевич. Берия усмотрел в моих действиях возможность
укрепить свои собственные политические позиции и влияние на Вождя. Так же,
по всей видимости, он был единственным человеком, мгновенно оценившим плюсы
предложенной мной системы сбора информации. Думаю, отрицать тот факт, что
Лаврентий Павлович был великолепным управленцем, способным принимать
нестандартные решения, смысла не имеет. Смушкевич же был рад тому факту, что
кто-то еще кроме него обратил внимание на проблемы в армии в целом и в
авиации в частности. Яков Владимирович, был, чуть ли не единственным
советским генералом до конца осознавшим тот факт, что в грядущей войне с
фашистами нам придется ох как кисло. Для этого вывода он окончательно созрел
после Халхин-Гольского инцидента, во время которого все просчеты в
организационной структуре ВВС, их материальном снабжении и техническом
обеспечении, а также в подготовке летного и технического состава, отчетливо
проявились. Но дело было в том, что из нас троих должным влиянием никто не
обладал. Я был под подозрением. Берия лишь недавно стал Наркомом внутренних
дел, и пока не имел в Москве нужных связей и влияния. Смушкевич же,
насколько я помнил историю, вообще плохо закончил. Его сняли с должности и
арестовали. Когда точно я не помнил, но однозначно до начала войны. Так что
только совместными усилиями, мы смогли добиться нужного результата,
обратившись напрямую к Сталину. Вот так вот - крутись не крутись, а рассудит
все равно Батька!
Все это вновь и вновь неосознанно проскакивало в голове, когда я бродил
между рабочими группами комиссии. Только среди этих людей, я, наконец,
окончательно понял, сколь легко мне удастся выявить ошибки. Только тут я
осознал, что конструктора видят свои огрехи, военные видят свои упущения, а
теоретики понимают то, как все это увязать вместе. В моей реальности им
просто не дали этого шанса! А здесь дали и дела тут развернулись нешуточные.