"Раймонд Фейст. Королева мрака" - читать интересную книгу автора

шеренгами по сто всадников - это называлось центин; сотня центинов
составляла джатар, десять тысяч воинов. Десять джатаров образовывали
хостин, а десять хостинов - орид. В зените могущества Джарвы на призыв его
боевой трубы откликались семь оридов, семь миллионов воинов. Они были в
непрестанном движении, их кони паслись на просторах Империи, а дети росли,
играли и дрались среди повозок и походных шатров. Империя была столь
велика, что, если скакать не останавливаясь, путь от Сибула до дальних
границ занял бы полный оборот луны и еще половину, а чтобы пересечь ее от
края до края, потребовалось бы вдвое больше времени.
Ежегодно один орид оставался возле столицы, а остальные кочевали вдоль
границ, обеспечивая мир и усмиряя тех, кто отказывался платить дань.
Тысяча городов с побережий девяти океанов посылали ко двору ша-шахана
яства, сокровища и рабов. А раз в десять лет лучшие воины семи оридов
собирались в Сибуле, древней столице Империи, на большие игры. Столетиями
Сааур покорял земли Шайлы, пока неподвластными ша-шахану не остались лишь
народы, живущие у самых границ мира. Джарва лелеял надежду стать тем
ша-шаханом, который, осуществив мечту предков, присоединит к Империи
последний город и будет править всей Шайлой.
Четыре огромных города пали под натиском его оридов, еще пять сдались
без боя - а потом орид Паты подошел к воротам Ахсарта, Города Жрецов, и
этот день стал началом несчастий.
Джарва укрепил свой дух, стараясь не показывать виду, что его угнетают
крики, доносящиеся сквозь сумерки. Это кричали его люди, которых волокли к
пиршественным ямам. Те немногие, которым удалось спастись, рассказывали,
что пленникам, убитым сразу, возможно, еще повезло - не говоря уже о тех,
кому посчастливилось пасть в бою. Они утверждали, что захватчики способны
овладевать душами умирающих и вечно терзать их, не позволяя теням убитых
найти последнее пристанище среди своих предков, ставших всадниками в
Небесном Ориде.
Стоя на высоком плато, Джарва озирал древнюю родину саауров. Здесь,
меньше чем в полудне езды от Сибула, разбили лагерь потрепанные остатки
его некогда могучего войска. Даже в этот тяжелый для Империи час
присутствие ша-шахана заставляло воинов выпрямить спины, поднять
подбородки и с презрением смотреть в сторону далекого противника. Но эта
поза была фальшивой; в их взглядах ша-шахан отчетливо видел то, чего ни
одному владыке Девяти океанов никогда не доводилось видеть в глазах
сааурского воина, - страх.
Джарва вздохнул и, не говоря ни слова, направился к своему шатру. Он
хорошо - даже слишком хорошо - знал, что выбирать не приходится, и все же
ему было ненавистно лицо чужеземца. Перед шатром Джарва остановился:
- Кэйба, я не верю этому жрецу из иного мира.
Слово "жрец" он не произнес, а выплюнул.
Кэйба кивнул. Его чешуя посерела за годы, проведенные в седле. У него
была нелегкая жизнь, и всю ее он посвятил служению своему ша-шахану.
- Повелитель, я знаю, что вы сомневаетесь. Но ваш виночерпий и ваш
хранитель знания согласны. У нас нет выбора.
- Всегда есть выбор, - прошептал Джарва. - Мы можем выбрать смерть,
подобающую воину!
Мягким движением Кэйба коснулся руки своего повелителя. Для любого
другого воина такой жест означал бы немедленную смерть.