"Джейн Фэйзер. Безжалостное обольщение (Том 2) [love]" - читать интересную книгу автора

оторвавшись от преследователей, вернулся к своим. Зато теперь Доминику
было точно известно, где находится британский флот. Конечно, зная, что по
крайней мере один корабль прорвался через блокаду, британцы будут
настороже.
Но станут ли они активно искать его? Неизвестно, это покажет лишь
время. А пока нужно что-то придумать с Женевьевой, которая ведет себя так,
словно на нее навели смертельное вудуистское проклятие.
Доминик безмятежно проспал до рассвета в гамаке, подвешенном к
распоркам мачты, а затем вызвал к себе на мостик боцмана: у него созрел
план.
- Приготовьте палубную помпу, - приказал Доминик. - И пусть все
спустятся на нижнюю палубу и не поднимаются до тех пор, пока я не велю.
Ясно?
- Да, месье. - Боцман не мог скрыть удивления, но преданность хозяину
была важнее любых капризов несносного юнги, и потому не собирался задавать
вопросов по поводу необычного приказа.
- Рулевой! - Доминик поднял взгляд на раздутые утренним бризом
главные паруса. - Корабль при таком ветре будет сам идти по курсу какое-то
время. Отправляйся вниз вместе со всеми.
Всего через несколько минут Доминик остался один на палубе
опустевшего корабля, казавшегося теперь кораблем-призраком. Он спустился в
каюту, где все было так же, как прошлым вечером. Подойдя к кровати,
Доминик посмотрел на свернувшийся под простыней калачик: Женевьева делала
вид, что спит, но ее темно-золотистые ресницы предательски задрожали.
- Женевьева, - обратился Доминик, демонстрируя нечеловеческое
терпение. - Ты собираешься сегодня встать, одеться и позавтракать? -
Ответа не последовало, но ресницы снова задрожали. - В таком случае ты не
оставляешь мне выбора. Я обязан сделать это, чтобы вызвать у тебя аппетит.
- Делакруа откинул простыню и поднял пленницу: она казалась бестелесной.
Женевьева слышала его голос, даже понимала слова, но она так глубоко
ушла в себя, что, казалось, никакая сила не сможет ее оттуда вырвать. Ей
было безразлично, зачем капер несет ее из каюты, поэтому она тихо лежала у
него на руках, по-прежнему свернувшись калачиком. Но на палубе горячие
солнечные лучи коснулись ее кожи, проникли под закрытые веки, и она вдруг
остро почувствовала свою наготу. Значит, повсюду стоят матросы, глазея на
"кулек" в руках хозяина. "Все равно большего унижения, чем то, через
которое я уже прошла, не бывает, - напомнила она себе. - Во всяком случае,
пока я остаюсь в своем внутреннем мирке, и тело мое существует отдельно от
меня. И взгляд Доминика больше не оскорбит меня, хотя лучше бы избежать
встречи с ним".
Доминик опустил ее на палубу, и Женевьева свернулась клубочком на
нагретых солнцем досках, обнаженной кожей ощутив их шероховатость.
Постепенно до нее стало доходить, что вокруг стоит мертвая тишина,
нарушаемая лишь скрипом, хлопаньем парусов и редкими вскриками чаек.
Мерное покачивание корабля успокоило: теперь Женевьева была уверена, что
вокруг нет ни души. Кроме нее, Доминика, моря и солнца, не было никого и
ничего. Она открыла глаза и увидела прямо перед собой доски палубы, такие
же белые, какими они были, когда она скребла и мыла их. "Кто теперь делает
эту работу?" - отвлеченно подумала Женевьева.
И тут на нее неожиданно полилась вода. Качая помпу, Доминик направлял