"Джейн Фэйзер. Безжалостное обольщение (Том 2) [love]" - читать интересную книгу автора

лицом ему в грудь и вдыхая чудный любимый запах. - Я не такой ребенок, как
ты думаешь, Доминик. И сама отвечаю за свое будущее.
- Какая уверенность! - тихо проговорил он и, бросив в камин сигару,
поднял Женевьеву на руки. - Завидую твоей наивной вере в себя, моя
Женевьева. Но пока ты ее сохраняешь или пока не вмешаются обстоятельства
сильнее нас, будем наслаждаться тем, что у меня есть ты, а у тебя, сердце
мое, есть я.


Глава 17


Бомба Виктора Латура наконец взорвалась. Он вошел в гостиную, где его
жена, младшая дочь и кузен грелись у камина после обязательного посещения
собора Святого Людовика, в котором было холодно, как в пещере.
- Я должен кое-что сказать вам двоим. - Он пальцем указал на
Женевьеву и Николаса. - Поднимайтесь в кабинет. - И без дальнейших
объяснений вышел.
Николас заволновался, Женевьева увидела, что и Элен нервничает. На
молчаливый вопрос - чем мы провинились? - мачеха покачала головой:
- Он мне ничего не говорил. Но голос у Виктора не злой, не думаю, что
он сердится.
- Однако рассердится, если мы не поторопимся. - Николас был абсолютно
прав, и с игривым поклоном он сделал приглашающий жест в сторону двери:
- После вас, кузина.
- Я считаю, что в подобной ситуации такая галантность негалантна, -
ухмыльнулась Женевьева. - Тебе следовало бы первым принять огонь на себя.
Ты ведь старше и сильнее!
- Женевьева, прошу тебя, постарайся не раздражать отца, - умоляющим
голосом попросила Элен. - Если он не расположен веселиться...
- Он никогда не расположен веселиться, - фыркнула неугомонная
падчерица. - Я бы удивилась, узнав, что папа вообще понимает смысл этого
слова.
Они подошли к комнате, служившей Латуру кабинетом, когда тот
занимался домашними делами. Ни Николас, ни Женевьева не любили этой
комнаты, поскольку с ней было связано много неприятных воспоминаний. Дверь
была открыта, Виктор сидел за массивным резным письменным столом, листая
бумаги.
- Закройте дверь, - велел он. - Я не хочу, чтобы весь дом слышал то,
что я собираюсь сказать.
Женевьева приняла позу, которую всегда принимала в этой комнате: руки
сцеплены за спиной, глаза потуплены. Николас, как она отметила,
усмехнувшись про себя, стоял почти так же.
- Садитесь!
Женевьева и Николас обменялись тревожными взглядами. Они не могли
припомнить, чтобы кому-нибудь из них когда-либо предлагали сесть в
кабинете патриарха. Молодые люди неуверенно присели на кожаные стулья с
прямыми спинками.
- Я решил, что пришло время назначить наследника, - объявил Виктор в
напряженной тишине.