"Джейн Фэйзер. Безжалостное обольщение (Том 2) [love]" - читать интересную книгу автора

передал графин дальше.
- А что будет делать Наполеон, если нам удастся освободить его из
ссылки?
- Это он решит сам, - ответил другой мужчина. - Мы, разумеется, будем
счастливы принять его здесь, если он пожелает. Но у императора могут быть
иные планы.
- Скорее всего, - пробормотал Доминик. - Не представляю себе
императора без империи. Говорят, на Эльбе он создал свое королевство.
- Если вы преуспеете в своей миссии, Делакруа, полагаем, вы охотно
предложите Наполеону любые услуги, которые ему понадобятся?
- Если он решит снова воевать? - Брови Доминика взлетели вверх. -
Однако, прежде чем подставлять свою шею, джентльмены, я хотел бы быть
уверенным, что у императора есть шанс на успех.
- Разумеется, - ответил аскетичного вида джентльмен, не скрывая
презрения. - Мы все хорошо помним, что вы действуете только из корыстных
побуждений, Делакруа, а не из принципиальных или идейных соображений.
- Рад, что вы это помните, - любезно заметил Доминик. - Еще вина?
На том обмен колкостями, напомнивший о сути взаимоотношений между
гостями и хозяином, завершился, и Сайлас, вошедший в обеденный зал,
услышал лишь, как все рассыпаются в комплиментах друг другу.
- Ну что там? - Доминик взглянул через плечо на матроса-слугу,
остановившегося позади его стула.
Сайлас, если бы его не позвали, никогда не решился бы войти во время
деловых переговоров хозяина, поэтому Доминик понял, что случилось нечто
важное, и, когда матрос попросил его выйти на минутку, тут же извинился
перед гостями и вышел в холл.
- Мадемуазель пришла, - непроницаемо уставившись в стену, сообщил
слуга Сайлас.
- С ней все в порядке? - Почему-то этот вопрос показался Доминику
более важным, нежели все "зачем" и "почему", которые могли возникнуть по
поводу столь нежданного и неуместного визита.
- Кажется, она немного расстроена, месье. Я провел ее в вашу комнату
наверху. Доминик кивнул.
- Проследи, чтобы она никуда не выходила. Я выпровожу гостей, как
только смогу. - И вернулся в обеденный зал, с искренней приветливостью
улыбаясь сидевшим за столом мужчинам:
- Джентльмены, вынужден просить вас извинить меня. Дела неотложной
важности... - Вежливый жест завершил фразу и встречу, к всеобщему
удовольствию.
Все немедленно поднялись с учтивым пониманием истинных креольских
джентльменов и, откланявшись, покинули дом.
Доминик поднялся наверх поспешнее, чем было в его привычках, и
Женевьева, явно чем-то встревоженная, при его появлении резко повернулась
от окна, через которое смотрела во двор.
- Пожалуйста, не сердись, Доминик. Я не вынесу, если на меня сегодня
еще кто-нибудь будет кричать.
- Я не сержусь, - сказал он. - И когда это я на тебя кричал?
Она неуверенно улыбнулась:
- Никогда. Когда ты сердишься, ты становишься очень спокойным, но это
еще хуже.