"Джейн Фэйзер. Безжалостное обольщение (Том 2) [love]" - читать интересную книгу автора

Склонившись над кроватью, он легко, словно перышком, провел пальцем по
нежной округлости ее груди и прикоснулся к нежному розовому соску, пытаясь
пробудить в нем жизнь. Худенькое тело содрогнулось, и Доминик отдернул
палец, словно его обожгло. Непроизвольная" реакция на его прикосновение
оказалась просто дрожью отвращения! Не сказав больше ни слова, Делакруа
укрыл се одеялом и вышел.
Эту ночь капер провел на палубе. А Женевьева, нежась в почти забытом
комфорте мягкого перьевого матраса и чистых душистых простыней и в конце
концов перестав задавать себе вопрос, почему Доминик не стал добиваться от
нее того, чего так очевидно хотел, заснула, несмотря на все превратности
дня, крепким сном.
Проснулась Женевьева оттого, что Сайлас внес в каюту кувшин с горячей
водой-. Как и прежде, он вел себя так, словно холмика под одеялом просто
не существовало. Через несколько минут он вернулся с подносом, на котором
были кофе, горячее молоко и тарелка с булочками. Он расставлял все это на
столе, когда вошел Доминик:
- Доброе утро!
Сайлас бодро ответил, но с кровати не донеслось ни звука. Доминик
показал головой на дверь, и слуга, кивнув, тут же удалился.
- Доброе утро, Женевьева, - обратился к одеялу Доминик. - Иди
позавтракай.
- Я не голодна, - четко произнесла Женевьева, и это было чистой
правдой, как и в предыдущий вечер.
- Тем не менее я хочу, чтобы ты сидела за столом, - ровным голосом
заявил Доминик, наливая кофе с молоком в две широкие чашки.
С унылой покорностью Женевьева выбралась из постели и поплелась к
столу. Вместо того чтобы сесть напротив, Доминик перенес свой кофе на
умывальный столик, где Сайлас оставил кувшин с водой, скинул с себя
рубашку и стал править бритву на кожаном ремне, свисавшем с переборки.
Женевьева сделала несколько глотков кофе, но к булочкам не притронулась.
Побрившись, Доминик умылся, отпер дверцу шкафа и достал оттуда чистую
рубашку. Вернувшись за стол, на зависть свежий и аккуратный, с румянцем во
всю щеку после ночи, проведенной под звездами, он обнаружил, что
Женевьева, глубоко погруженная в свои мысли, водит маленьким пальчиком по
солнечному лучу, пересекающему столешницу.
Доминик протянул руку через стол и приподнял ей голову. Желто-карие
глаза казались угасшими и безжизненными, обычно живые черты лица
оставались неподвижными, лишенными всякого выражения. Женевьева не сделала
ни малейшей попытки освободиться из его пальцев, только вперила невидящий
взгляд куда-то поверх его плеча.
- Ешь, - сказал Доминик.
Она отрицательно покачала головой и повторила:
- Я не голодна. И хочу, если можно, лечь обратно в постель.
Капер в раздражении отпустил ее подбородок:
- Очень хорошо. Но может быть, сначала ты потрудишься вымыть лицо и
причесать то, что осталось от твоих волос?
- Зачем? Но если ты настаиваешь...
Слегка пожав плечом, Женевьева прошла к умывальному столику, поняв
вдруг, что нагота ее больше не смущает. Казалось, ей вообще все стало
безразлично. У нее выработался иммунитет против боли и унижения, ее