"Джейн Фэйзер. Шарады любви " - читать интересную книгу автора

предстоящих ему десяти или более днях мучительной борьбы с греховным
искушением. Конечно, если ему не удастся сохранить между ними безопасную
дистанцию. Сделать же это можно было только одним способом: обращаясь с
Даниэль как с ребенком. Она, несомненно, будет обижаться. Но урегулировать
любой возможный конфликт гораздо легче, чем постоянно бороться с
непреодолимо просыпавшимся в нем сознанием чертовской привлекательности этой
девушки. Впрочем, сама она вряд ли догадывалась о подобных мыслях своего
спутника...
Без тяжелого, слишком теплого жакета Даниэль сразу же почувствовала
себя свободнее и комфортнее. Ставшее неожиданно плавным движение экипажа,
приятное тепло, обволакивающее все тело, и сытый желудок - все это вместе
создавало приятное ощущение убаюкивающей вялости и покоя. Что именно стало
главной причиной расслабленности, девушка не могла точно определить. Но
впервые за последнее время Даниэль вдруг почувствовала себя в безопасности.
Она подумала, что не надо больше постоянно, даже во сне, быть начеку, не
надо перед любым своим шагом озираться по сторонам, а главное - можно не
ощущать инстинктивно подстерегающую за каждым углом опасность, на которую
тут же надо реагировать.
С той ужасной февральской ночи Даниэль жила, как на острие ножа, в
вечном страхе. Постоянная настороженность стала ее второй натурой. Так же,
как и ежеминутная готовность сначала нанести удар, а уже потом задавать
вопросы. Но сейчас, в присутствии этого большого сильного человека с чуть
ленивым взглядом, непринужденно расположившегося на переднем сиденье кареты,
обо всем этом можно было, казалось, забыть...
Голова Линтона мерно покачивалась в такт стуку колес экипажа. Даниэль
тоже непреодолимо клонило ко сну. Сначала девушка попыталась с этим
бороться, но, взглянув на закрытые глаза графа, прислушавшись к его
размеренному, спокойному дыханию и окончательно успокоившись, она с
наслаждением отдалась сну.
Однако граф только притворялся спящим. Сквозь сомкнутые ресницы он
наблюдал за своей спутницей. А когда экипаж вдруг подпрыгнул, переезжая
очередной ухаб, Линтон протянул руку и осторожно поддержал забывшуюся
глубоким сном девушку, не дав ей сползти на пол кареты. Затем сам пересел на
заднее сиденье и заботливо обнял ее стройную талию. Голова Даниэль бессильно
склонилась на широкое плечо графа. Он не отстранился и только печально
подумал о пошлых пересудах, которые непременно вызвала бы подобная картина у
великосветских львов и львиц, будь они рядом...
Так прошло несколько часов, показавшихся графу не такими уж долгими.
Когда они вновь остановились, чтобы сменить лошадей, день начинал понемногу
клониться к вечеру. Линтон мягко, стараясь не разбудить спящую девушку,
высвободил руку и тихонько вышел из кареты. В глубине провинциального
постоялого двора он увидел небольшую симпатичную таверну. Граф зашел внутрь,
заказал большую кружку пива и, вытянув под столом онемевшие от долгого
сиденья в экипаже ноги, принялся с наслаждением потягивать вкуснейший
напиток. При этом он изредка поглядывал через открытое окно на экипаж. Через
некоторое время дверца кареты открылась, оттуда выбралась сонная Даниэль и в
поисках чего-то принялась беспокойно озираться по сторонам.
Линтон встал из-за стола, вышел на улицу и с улыбкой спросил:
- Чем я могу вам помочь, дитя мое?
Возница и форейтор уже давно перебрались в таверну, потому никто не мог