"Джейн Фэйзер. Шарады любви " - читать интересную книгу автора

своим фаворитам площадки для игр, затрачивая на это громадные средства из
уже и без того истощенной казны. Все это делается на глазах у тех, кто
вынужден отказывать себе в куске хлеба, чтобы накормить детей. Пока Мария
Антуанетта в одном из своих новых замков разыгрывает роль крестьянки в
любительском спектакле, Франция прозябает в ужасающей бедности, страдая от
гнета тиранов, избавиться от которых может, лишь пролив их кровь.
Голос Даниэль звучал ровно, но оба ее слушателя чувствовали, сколько
страсти она вкладывает в каждое свое слово.
- Вы, видимо, действительно уверены в том, что говорите, мадемуазель!
Этот скрытый вопрос премьер-министра заставил Линтона изменить свои
намерения и не намекать мадемуазель, что разговор пора закончить. И Даниэль
продолжила:
- Я говорила только о том, что сама видела и слышала, сэр. Моя
собственная семья принадлежала к самым худшим и, к сожалению, весьма
типичным образцам домостроя. Ее постигла трагическая судьба, которая не
минует и остальные подобные семейства, если только Генеральные штаты не
придут к какому-нибудь трезвому решению. Некоторые дворяне предвидят, какая
страшная беда угрожает стране. Среди них граф Мирабо и герцог Орлеанский. На
засеДанни Генеральных штатов они будут представлять третье сословие, а не
дворянство. Миллионы простых людей Франции возлагают на них большие надежды.
И еще они верят, что король Людовик Шестнадцатый сердцем остается со своим
народом.
Что ж, возможно, его величество и впрямь желает им всем добра и готов
отстаивать их интересы. Но вот понимает ли он эти интересы, я не знаю.
Боюсь, они не совпадут с истинными интересами третьего сословия...
Последняя фраза была сказана с такой убийственной иронией, граничащей с
цинизмом, что граф Линтон откровенно испугался. Хотя и не мог не сказать
себе, что заявление Даниэль стало для него неожиданностью. Но больше всего
Джастина поразило, что сидевшая перед премьер-министром спокойная,
рассудительная дама ничем не напоминала отчаянного сорванца, вырученного им
не так давно из драки в темном парижском переулке, уличного мальчишки,
взятого им под свою опеку.
Но Уильям Питт и не собирался заканчивать беседу. Более того, к
отчаянию Линтона, премьер неожиданно заговорил на запретную тему:
- Мадемуазель, я отлично понимаю, что вам следует вести себя очень
осторожно. И также понимаю, почему это так необходимо. Но все же, смею
просить вас, чтобы вы рассказали немного больше о себе.
- Мне лично очень хотелось бы открыться перед вами, милорд. Но мистер
Джастин Линтон строго следит за тем, чтобы я соблюдала правила приличия и...
- Как вам не стыдно, Даниэль! - поспешно проворчал Линтон, повертываясь
к Питту и открывая перед ним свою нюхательную табакерку. Тот взял щепотку
табаку и произнес с легким поклоном в сторону Джастина:
- Уверяю вас, граф, что мне можно довериться.
- Я в этом не сомневаюсь, сэр, - с точно таким же поклоном ответил граф
и посмотрел на Даниэль. - Можете поднять вуаль. И расскажите мистеру Питту
все, что посчитаете нужным.
Девушка тотчас же встала, освободилась от тяжелой бархатной накидки,
сняла также и шляпку с вуалью.
- Я чуть не задохнулась в этих пеленках, - сказала она с милой улыбкой,
не забыв бросить быстрый взгляд в сторону висевшего над камином большого