"Клод де ля Фер. Тайна замка Аламанти " - читать интересную книгу автора

Однажды нарочно наступила на сухую ветку - та хрустнула громко, как
выстрел из мушкета. Старик-мажордом упал лицом в траву, прикрыл лысину
руками, принялся молить Господа спасти и сохранить нас от нечистой силы.
А я смотрела на его толстый зад, лоснящийся даже при свете звезд, и
едва сдерживала рвущийся из груди смех. Почему-то подумала тогда, что вот
родится у меня дочь, назову ее Анжеликой - и будет она смелей всех этих
пузатых полулюдей-полусвиней, утверждающих, что спасут меня от графа. И
счастливей, конечно...
Надо же... Столько лет прошло, а я помню данную себе клятву. Хотя
дочери так до сих и не родила, появлялись на свет одни сыновья. Судьба,
стало быть...
За смех тот мажордом обиделся - и потому сразу же по приходу в замок
велел мне выгнать свиней на луг. Поесть не дал, сунул лишь кусок черного
ячменного хлеба в руку, сказал:
- Это - тебе на весь день. Не увлекайся. Ешь понемногу, так, чтобы до
вечера хватило.
С тем я и ушла во главе своего черно-белого и розового отряда
похрюкивающих и повизгивающих бифштексов и отбивных в сторону поляны у стен
высокого серого замка. Предстояло мне провести целый день рядом со рвом, в
котором свиньи не купались, ибо было там глубоко и от запаха застоявшейся
воды муторно. Зато травка была хорошей, самый для скотины корм, и полно ям
под старыми пнями, где можно было им почесаться, поискать жирных белых
хрущей и похрюкать...
Мужа матери - Сильвио, которого мне полагалось звать отцом, я сейчас не
вспомню. Годом раньше поехал он с зерном в город, да спьяну и завербовался в
войско герцога, собравшегося воевать то ли Парму, то ли Геную, то ли саму
Францию, да так войны и не объявившего. Прислал Сильвио матушке какие-то
медные деньги в качестве отступных да присовокупил к ним большой серебряный
талер - на помин собственной души, коли погибнет на войне. Графу же велел
передать, что довольно кормил-поил его дитя, пусть синьор сам теперь
заботится о выродке - то есть обо мне.
Оно и правильно, была я Сильвио не кровной дочерью... В час свадьбы его
с моей матушкой граф был пьян - и весь, как есть, со всею своей псарней
ввалился под священные своды нашей деревенской церквушки с требованием
накормить собак, а ему дать вина, да непременно бургундского. Богохульствуя
и живописуя деяния Антихриста, граф прорвался к аналою и, узрев невесту, тут
же объявил о своем праве на первую брачную ночь, обычае давно уже забытом в
наших краях и упоминаемом лишь в скверных анекдотах. Жениху, было
возмутившемуся и заявившему вслух о правах, дарованных одним из давних
предков синьора, псовая челядь намяла бока, а невесту, как куль с зерном,
перебросили через конский круп и увезли на рысях в замок.
Там прожила матушка пару недель, вволю повалялась на пуховых постелях
под балдахинами, попила вкусных вин, поела заморских фруктов. А после
отослал ее граф в деревню с синьоровым семенем в чреве и с двумя сунутыми за
пазуху золотыми дукатами - платой за срам очухавшемуся от побоев молодожену.
Словом, на тринадцатый год после моего рождения случилось так, что муж
моей матушки Сильвио отправился проливать кровь за герцога (тогда это был
Эмилио Великолепный, отец Алехандро, тот самый, что однажды упал с коня и
сломал себе левую ногу - и потому до самой его кончины все придворные и
рыцари Савойи старательно припадали в ту же сторону, а горожане потешались,