"Дэвид Ферринг. Порождение тьмы ("Сага о Конраде" #2) " - читать интересную книгу автора

смогли. Они перелезли через стену, образовав возле нее вторую, еще более
высокую стену - из трупов...
В прошлом Конрад уже наблюдал, как твари бросались в бой, совершенно не
думая о смерти; десятки, а то и сотни погибали ради того, чтобы убить одного
человека. Десять, сто, тысяча погибших - им было все равно. У них не было
страха за свою жизнь, не было инстинкта самосохранения, и это делало их
особенно опасными.
Конрад увидел, что тысячи тварей, упав одна на другую, образовали живую
стену; многие из них задохнулись под тяжестью своих собратьев, но своей цели
они достигли - прорвали кольцо обороны.
Так как ворота оставались запертыми, ему пришлось идти по трупам
захватчиков. Он полез наверх, то и дело соскальзывая, ступая по уродливым
головам и туловищам.
Он был почти на гребне этой "стены", когда из груды трупов внезапно
высунулась чешуйчатая рука и схватила его за лодыжку. Его реакция было
мгновенной - свистнул топор, и рука отделилась от туловища. Однако она
продолжала цепляться за его сапог, и тогда ему пришлось еще поработать
топором, чтобы освободиться. Наконец рука, разжав когтистые пальцы,
шлепнулась на кучу трупов. Пнув ее, Конрад полез дальше.
Взобравшись на "стену", он посмотрел вниз, пытаясь что-нибудь
разглядеть сквозь завесу дыма. Конрад повидал много всяческих ужасов за свою
жизнь, но от зрелища, представшего перед его глазами теперь, его рот
наполнился желчью.
У него закружилась голова; закрыв глаза, он попытался справиться с
приступом рвоты, несколько раз глубоко вздохнул, чтобы глотнуть чистого
воздуха, но того не было. Вся атмосфера была пропитана запахом горящего
мяса.
Чтобы спуститься со "стены", Конраду пришлось прыгнуть. Закинув за
спину щит и вытащив из ножен меч, он ступил во двор.
Здесь не было ни единого места, где не стояла бы лужа крови или не
валялось мертвое тело - человека или нечеловека. Людей не просто убивали.
Изуродованные, изувеченные трупы находились повсюду: прибитые гвоздями к
стене, повешенные на перекладинах, пригвожденные к земле. Им вспарывали
животы, их поедали заживо, с них сдирали кожу, их поджигали. Повезло тем,
кто погиб в первые минуты боя.
Некоторых задушили их же собственными кишками, другие задохнулись от
набитых в рот внутренностей. Им отрезали головы, вырывали из суставов
конечности, выкалывали глаза, отрезали пальцы, сдирали кожу с лица... Этот
перечень зверств был бесконечен.
Монстры развлекались тем, что разрубали на части тела защитников
крепости и составляли из них "мозаику". Голова дварфа была приставлена к
туловищу женщины в том месте, где у нее должен находиться живот. У шахтера
вместо отрезанных ног были приставлены вырванные из суставов руки ребенка. У
одного наемника из распоротой груди торчала чья-то ступня. Другому в
перерезанное горло были вставлены глаза, словно ожерелье из огромных
жемчужин. Каждый труп был изувечен до неузнаваемости, словно монстры
соревновались друг с другом по части выдумки. Это было больше чем убийство,
чем месть, чем жажда крови: это было зло, абсолютное, тотальное зло.
Это была сама сущность Хаоса.
Стражники, которые охраняли шахту, каторжники, которые работали под