"Как я был вундеркиндом" - читать интересную книгу автора (Машков Владимир)

ЧИСТАЯ ДОСКА

А-квадрат, как всегда, опаздывал. Ребята, которые пришли к нему заниматься, смирно стояли на лестничной площадке и тихо переговаривались. А я прислонился к перилам и думал над словами Гриши.

Вся беда в том, что я не умею врать. Казалось бы, чего проще. Говори, что придёт в голову, и всё будет прекрасно.

Вот Гриша. Он может смотреть мне в глаза и врать напропалую, нести абсолютную чепуху, говорить несусветную чушь, и даже не покраснеет, и даже не заикнётся. Наоборот, чем больше он врёт, тем сильнее увлекается и сам начинает верить в то, что сию минуту выдумал.

А я не могу. Мне кажется, как только я начну врать, все сразу заметят и начнут показывать на меня пальцем. И поэтому в горле у меня что-то отключается, я теряю дар речи, становлюсь нем как рыба. То есть открываю рот, а никаких звуков не издаю. На лестнице послышались шаги. Нет, это не А-квадрат. Тот взлетает по лестнице, а тут кто-то топает, будто бегемот.

Я не ошибся. По лестнице подымался толстый увалень в лыжной шапочке, вылитый бегемот.

Увидев на площадке столько ребят, толстяк некоторое время оторопело глядел на нас, а потом извлёк из кармана пальто бумажку:

– Александр Александрович Смелковский здесь живёт?

– Здесь, – послышался бодрый голос кандидата. – Вы на правильном пути, юноша. Ещё несколько усилий, и вы у цели.

По лестнице, прыгая через ступеньку, взбежал А-квадрат и остановился перед толстяком:

– Новенький?

– Ага, – толстяк протянул А-квадрату бумажку.

– В каком классе?

– Я уже окончил школу, – с гордостью произнёс толстяк.

– Понятно, – бросил А-квадрат и, взлетев на лестничную площадку, открыл дверь. – Входите, Ломоносовы и Коперники! Входите, Бойли и Мариотты!

Я уже знал, что А-квадрат называет ребят по фамилиям великих учёных, а толстяк удивился. Неужели он не знает знаменитых учёных, а ещё десять классов проучился? И вообще, что он тут делает, если школу окончил?

А-квадрат раздал мальчишкам и девчонкам листочки с задачами, а меня отвёл в комнату, где сверкала на стенках чеканка и мудро молчали на полках книжки. Учитель вручил мне толстую книжку с картинками, но уже не предупреждал, что надерёт мне уши, если я порву страницу…

– А теперь, – начал А-квадрат, как я тут же перебил его:

– …будем пить кофе.

А-квадрат рассмеялся и отрицательно покачал головой:

– С удовольствием, но тороплюсь. Я тебя попрошу, собери у ребят листки с решением задач и отпусти их домой. Не забудь предупредить, что следующее занятие – послезавтра.

– А мне что делать?

– Ждать меня, – ответил А-квадрат. – Я вернусь к пяти.

Он оделся и вышел. Я выглянул в окно. Жёлтый «Москвич» А-квадрата рванулся с места и быстро помчался по улице. Вот уж кто понапрасну не терял ни секунды времени.

А-квадрат не первый раз, дав задание, исчезал до пяти. Я знал, что он уезжал на работу. Иногда он, нагрянув к концу занятий, успевал проверить, как ребята решили задачи. А другой раз приезжал, когда все уже расходились. И я сидел один и ждал его. А когда он приезжал, мы пили кофе и разговаривали.

Сегодня я совсем не огорчился, что мне придётся просидеть в доме А-квадрата два часа. У меня в руках была ужасно интересная книжка. Ужасно – потому что про змей, а интересная – потому что невозможно было оторваться.

Вскоре мальчишки и девчонки, сдав свои листы, разошлись. Все, кроме толстяка.

– Я хочу скрасить твоё одиночество, – сказал он.

Я не понял, что он сказал, но догадался, что он не хочет уходить, и согласился:

– Скрашивай.

– Спасибо. Меня зовут Вадим, – толстяк протянул мне руку.

Я назвал себя, мы пожали друг другу руки. Вадим бухнулся в кресло, повертелся, поудобнее усаживаясь, и замер, блаженствуя.

Я подумал, что, наверное, самое его любимое занятие дома – сидеть, развалившись, в кресле.

– Слушай, я хотел у тебя спросить, – сказал я. – Зачем ты пришёл сюда заниматься, если уже окончил школу?…

– Я срезался на вступительных, – ответил Вадим.

– Как? – ахнул я.

– Обыкновенно, – равнодушно сообщил Вадим. – По сочинению – троечка, по математике – двоечка…

– Ты в институт поступал? – я догадался, что он провалился на вступительных экзаменах.

– Ага, в политехнический…

– Ну, а теперь что ты делаешь? Отдыхаешь?

– Как бы не так, – даже обиделся Вадим. – Один день с утра – русский язык, после обеда – физика. Другой день с утра – английский, а после обеда теперь вот математика будет… Поверишь ли, дохнуть некогда…

– Я тебя понимаю, – сочувственно произнёс я.

– И так всю жизнь, – Вадиму очень хотелось, видимо, излить свою душу, а тут как раз подвернулся я.

– Как это всю жизнь? – даже вздрогнул я.

– А вот так, – Вадим поёрзал в кресле, нашёл наконец удобную позу и начал рассказ:

– Мне не было ещё семи лет, как меня окружили и взяли в плен учителя. Один меня учил математике, другой – английскому, а третья – музыке. Мне купили огромный баян. Когда я садился и брал в руки баян, я исчезал. Из-за баяна виднелись лишь мои вихры.

– А что было потом? – спросил я.

У меня даже в горле пересохло от волнения, настолько детство Вадима напоминало моё.

– Потом? – вспоминая, наморщил лоб Вадим. Но морщины недолго бороздили его чело, оно снова засияло безмятежным спокойствием. – На баяне я так и не научился играть. Тогда родители продали баян и купили мне пианино. Я бренчал на нём года три. Как ни билась со мной учительница, играть на пианино я тоже не научился.

Вадим сощурил глаза. Наверное, вспомнил те времена, когда сражался один на один с пианино.

– А потом родители продали пианино и… – подсказал я Вадиму продолжение.

– Не угадал, – радостно улыбнулся Вадим. – Пожалели родители пианино, не продали, а мне купили всё-таки гитару. Может, хоть на ней я научусь играть. И я стал учиться. Я очень старался. Я рвал на гитаре по три струны в день, но так и не научился.

Последние слова Вадим произнёс с гордостью. Вот, мол, какой я.

– А спортом ты не занимался?

– Почти всеми видами, – ответил Вадим. – Кроме бокса и прыжков на лыжах с трамплина. Мама считала, что бокс и прыжки с трамплина опасны для жизни.

– Ну и как успехи? – Я с уважением поглядел на румянец, украшавший щёки моего нового знакомого.

– Успехи? – не понял Вадим.

– Ну да, рекорды, очки, секунды…

– Ничего этого не было, – снова с гордостью произнёс Вадим. – Абсолютно ничего…

– Но почему? – с неподдельным изумлением спросил я.

– У меня оказался совершенно незакалённый организм, – объяснил Вадим. – Стоило мне поплавать в бассейне, как я простужался и заболевал. Сперва – острое респираторное заболевание, потом – бронхит, потом – воспаление лёгких… Когда я выкарабкивался из болезней, наступала зима, и, боясь, как бы я не подхватил грипп, родители решали, что со спортом надо сделать перерыв до весны. Как только сходил снег, меня записывали в футбольную секцию. Пару тренировок в зале я выдерживал, а на третьей, которая проходила на открытом воздухе, я начинал чихать, кашлять… В общем, всё начиналось сначала – острое респираторное заболевание…

– Ну, а как с английским, математикой? – перебил я Вадима.

– Очень просто, – подмигнул мне Вадим. – Знаешь поговорку: «В одно ухо влетело, в другое вылетело»?

– Знаю.

– Вот так я и учился.

Вадим захохотал. Ему доставляло, наверное, радость, что столько учителей бились над ним, а так ничему и не научили. Я вспомнил, что в древнем Риме детей называли «табула раза», то есть гладкая дощечка или чистый лист. Древние считали: что на такой доске напишут, то есть каким ребёнка воспитают, таким он и вырастет. А Вадим как был, так и остался чистой доской – горы мела извели на него учителя, а ни слова, ни буковки не запечатлелось.

Дверь отворилась, и в комнату стремительно вошёл А-квадрат.

– Я несколько опоздал, но ты, я вижу, не скучал в одиночестве…

– Я остался, чтобы скрасить ему одиночество, – Вадим нехотя поднялся из кресла.

– В следующий раз, выполнив задание, отправляйся вместе с остальными домой, – строго сказал А-квадрат.

Он взял листки, оставленные ребятами, и стал их просматривать.

– О, Саня решил задачу, – говорил вслух учитель. – Интересно, сам справился или ему помогла Ира?… Так, а это твоя работа?

Вадим, к которому был обращён этот вопрос, молча кивнул.

– Значит, решил одну задачу, и ту неправильно, а за вторую и не брался. Чего же ты здесь лясы точил два часа, вместо того чтобы шевелить мозгами?

Таким рассерженным А-квадрата я ещё не видел.

– Слушай, математика – это не твоя стихия, ты понимаешь?

– Я понимаю, – легко согласился Вадим. – Но родители упёрлись – только политехнический…

– Постарайся их переубедить, – настаивал А-квадрат. – Ведь есть множество профессий, где не нужна математика, – филология, история… Постой, а почему бы тебе не поступить в институт физкультуры? Перед тобой распахнут двери, когда тебя увидят…

– У меня слабое здоровье, – признался толстяк.

– Понятно, – хмыкнул учитель. – Ну что ж, будем заниматься. Но предупреждаю – я лентяев не терплю, я их за уши деру… Правду я говорю?

А-квадрат повернулся ко мне с улыбкой.

– Неправду, – ответил я. – Я уже целый год у вас ничего не делаю, а вы…

– Во-первых, – перебил меня А-квадрат, – ты растёшь в интеллектуальной атмосфере, – учитель обвёл руками книги и чеканку, – а во-вторых, твоими товарищами являются яркие творческие личности.

А-квадрат ткнул пальцем в Вадима. Тот не понял, смеются над ним или, наоборот, хвалят, но на всякий случай постарался придать себе величественный вид.

– Тебя это не устраивает? – в упор поглядел на меня А-квадрат.

– До этого дня устраивало, а теперь нет, – я тоже поднялся.

– А что случилось? – А-квадрат с тревогой посмотрел на Вадима.

– Не знаю, – Вадим пожал плечами. – Я лишь рассказал Севе историю своей жизни…

– Ты уходишь? – А-квадрат не сводил с меня глаз. – Мы же ещё не пили кофе… Я так торопился…

– Я провожу Вадима, – я быстро пошёл в прихожую. – До свидания.

Я понимал, что поступаю нехорошо. Учитель очень любил эти кофепития со мной. Но сегодня мне не хотелось оставаться с ним.

Как только мы вышли на улицу, Вадим снова разговорился. А я слушал его и ничего не слышал. Неужели меня ждёт судьба Вадима, неужели я буду таким, как он?

Нет, мне уготована судьба молодого академика. Где он сейчас? Бабушка сказала, что поехал читать лекции не то в Швецию, не то в Англию. Но академик – большой талант. А есть ли талант у меня? Это ещё бабушка надвое сказала. Не моя бабушка, а бабушка другого вундеркинда.

А что, если, пока не поздно, послушаться Гриши и стать обманщиком? Всего по одному разу обмануть, и у меня сразу появятся целые дни свободного времени. Всего по разу…

Завтра у меня плавание. С плавания и начну.