"Жан-Луи Фетжен. Ночь эльфов ("Эльфы" #2) " - читать интересную книгу автора

гнев.
Он сам себя не узнавал. Неужели он слишком долго пробыл в Лоте, возле
людей, чтобы ревность и ненависть настолько завладели им? Возможно ли, чтобы
король Высоких эльфов, из древней расы потомков Мориган, плакал от любви,
как эти нелепые бродячие поэты? Когда Ллиэн отправилась в это бессмысленное
путешествие, ему показалось, что он теряет ее навсегда, и на протяжении
многих дней это смутное ощущение понемногу перерастало в уверенность. Потом
у него уже не получалось увидеть ее во сне и даже вызвать в памяти ее лицо
(а сны Ллэндона, как было известно во всех эльфийских кланах, всегда
содержали в себе какую-то часть правды). В конце концов, это чувство
укоренилось до такой степени, что возвращение Ллиэн почти удивило его.
Но еще до того, как ее живот начал округляться, ему стали сниться
другие сны, о которых он не говорил никому - даже Гвидиону, верховному
друиду. Эти сны были настолько отвратительны, что он резко просыпался среди
ночи, весь в поту, бросался в лес и мчался, не разбирая дороги, до полного
изнеможения. Но забвение не приходило.
Сейчас он уже не испытывал ни гнева, ни стыда, но расстояние,
отделявшее его от Ллиэн, длиной всего в несколько локтей, превратилось в
непреодолимую пропасть - по крайней мере, до тех пор, пока Ллиэн сама не
заговорила бы о примирении. Но она теперь была в другом лагере - рядом с
дочерью, и ее чувства шли по обратному пути - от печали к гневу. Лишенная
забот Блодевез и благословения верховного друида, она все же смогла вдохнуть
в свое измученное тело силу древних рун, непрестанно повторяя слова Феот -
первого рунического заклинания:

Бит фрофур фира гевилкум
Скеал тэах манна гевилк миклун хит даэлан
Тиф хе виле фор дрихтне домес хлеотан.

Рианнон завозилась в своей колыбели, выстланной мхом и листьями, - еще
полусонная, она время от времени резко подергивала ножками и ручками. Ллиэн
инстинктивно прижала руку к животу. Всего несколько дней, даже несколько
часов назад, эти толчки отдавались внутри нее самой... Несколько глубоких
вздохов, надутые губки - и новорожденная проснулась, забавно наморщив носик.
- Рианнон, - неясно прошептала Ллиэн ей на ухо.
- Не называй ее так!
Улыбка королевы исчезла. Ллэндон молчал уже несколько часов, и теперь
его внезапно прозвучавшие слова поразили ее.
- Она не королева, - продолжал он, - и никогда ею не будет.
- Это моя первая дочь, - сказала Ллиэн, стараясь не повышать голос и не
смотреть в холодные глаза мужа. - Богиня мне свидетельница, как я хотела
иметь дочь от тебя, но у нас ее не было... У нас не было даже сына,
Ллэндон... Значит, на то была воля Богини...
- Оставь богов в покое! - воскликнул Ллэндон. - Воля Богини тут ни при
чем! Ты спала с Утером, ты отдалась ему, словно шлюха из грязных
человеческих городов, - вот и все, что произошло!
От его крика Рианнон проснулась и заплакала. Ллиэн прижала ее к себе,
дала ей грудь и некоторое время молчала, чтобы успокоиться, прежде чем
заговорить.
- Когда мы были молоды, Ллэндон, мы оба отдавались, как ты говоришь,