"Жан-Луи Фетжен. Ночь эльфов ("Эльфы" #2) " - читать интересную книгу автора

и пятна света медленно заскользили по бокам лодки. Потом луч коснулся его
руки, и ощущение приятного тепла вывело Утера из оцепенения.
Лодка остановилась, мягко уткнувшись носом в заросли высокой прибрежной
травы. Последние нити тумана бесследно растворились в воздухе. Утер
поднялся, перешагнул через борт и пошел к берегу по колено в воде. Вид
острова разочаровал его. Неужели это и есть Авалон? Да, конечно, здесь во
множестве росли яблони* [*Авалон означает "яблоневый остров". Яблоко
считалось символом друидического знания], как во фруктовом саду, но в
остальном это был обычный дикий островок, длиной чуть больше полета стрелы,
заросший высокой травой, плющом и вьюнком, почти ничем не отличающийся от
того берега, который он недавно покинул. К тому же здесь не было видно ни
одного живого существа.
Утер машинально сорвал спелое яблоко и улегся в высокую траву, чтобы
его съесть. Их здесь нет, это очевидно. Ни Ллиэн, ни Морганы... Здесь нет ни
богов, ни фей - это все лишь выдумки Мерлина... И тут же он услышал резкий
крик, заставивший его отшвырнуть яблоко и мгновенно вскочить на ноги.
Вначале он двигался осторожно, пристально вглядываясь в пространство
перед собой и стараясь идти в том направлении, откуда донесся крик. Под
ногами клубились сверкающие пылинки. Больше не было ни тумана, ни дождя, ни
холода, ни ветра - лишь яркое солнце, такое жгучее, что, казалось, оно
вот-вот сожжет его лохмотья. По лицу Утера стекали струйки пота, и каждый
шаг давался с трудом, словно все травы на его пути норовили обвиться вокруг
его сапог. Чем дальше он шел, тем, казалось, шире становится остров вокруг
него. Но всего этого Утер почти не замечал.
Потому что, наконец, он увидел ее.
Она сидела в тени яблони, и вокруг нее вспыхивало множество сияющих
точек - отблески крыльев, такие же подвижные и непредсказуемые, как
солнечные блики на воде. Он окликнул ее, и тут же все эти крошечные существа
исчезли среди высокой травы.
Ллиэн была обнажена и прижимала к груди ребенка. Лучи солнца,
пробивавшиеся сквозь густую листву, чертили на ее голубоватой коже узоры из
световых пятен, которые медленно скользнули по ее спине, словно лаская,
когда она обернулась к нему. Она смотрела на него улыбаясь, протянув к нему
руку - и от этого жеста стало ясно различимо маленькое пухлое тельце
ребенка, лежавшее на сгибе другой руки. Сердце Утера билось глухими
неровными ударами, и последние несколько туазов, еще остававшихся между ним
и Ллиэн, показались ему самым долгим расстоянием в его жизни. В горле у него
пересохло, и он неотрывно смотрел на Ллиэн - на ее тело, на ее зеленые
глаза, светящиеся каким-то неземным светом (как он мог их забыть?), на
плавные изгибы ее бедер и на то маленькое существо, которое она прижимала к
груди и которое иногда вскрикивало (именно эти крики он услышал раньше)...
Внезапно он ощутил тяжесть меча, висевшего на поясе, и, расстегнув перевязь,
отбросил его в траву. И тогда остров словно освободил его - он уже без
всяких усилий пробежал расстояние в несколько локтей и упал на колени возле
Ллиэн.
- Вот твоя дочь, - прошептала она.
Утер кивнул. Он не мог произнести ни слова.
- Она скоро уснет... Этой ночью была гроза, она перепугалась и почти не
спала.
Солнце очерчивало ее голубоватую кожу золотистым контуром и придавало