"Лион Фейхтвангер. Лже-Нерон" - читать интересную книгу автора

изображение прадеда, посрамившего свой род, было прикрыто. Губернатор
Цейон, по-видимому, не посмел отплатить Варрону за то, что тот не
присутствовал на церемонии вступления в должность. Он сам вышел в
переполненный людьми зал. На глазах у всех обнял он и облобызал Варрона;
маленький, тщедушный человечек при этом несколько смешно повис на статном
сенаторе; все слышали, как губернатор своим тонким скрипучим голосом
сказал, что рад видеть товарища своей юности в столь цветущем состоянии.
Затем он с приветливым видом пригласил Варрона к себе в кабинет.
Уселись друг против друга. Губернатор Цейон, тощий, маленький, держался
очень прямо в широком восточном кресле, занимая лишь половину сиденья,
потирал ногтями одной руки ладонь другой и вежливо-испытующе смотрел на
Варрона.
"В этой вшивой Антиохии, - думал он, - старину Варрона, по-видимому,
еще считают важной особой. Но что он такое? Бывший человек. Опальный. В
Риме ни одна душа о нем не думает. Когда называют его имя, римляне смутно
припоминают: "А, Варрон, это не тот ли, которого император Веспасиан после
какого-то скандала вычеркнул из списка сенаторов? Он, говорят, нажил много
денег в Сирии". Деньги-то он нажил и по всем данным пользуется влиянием у
властителей по ту сторону границы. Но велика ли честь? Какое падение для
римлянина, который некогда сидел в сенате, - слоняться по игрушечным
дворам этих туземных вождей, этих жрецов и шейхов, с их жалкими княжескими
титулами. Ну, да мы уж и там о нем порадеем! Мой предшественник был
слишком нерешителен, иначе этот авантюрист Варрон не расселся бы здесь
предо мною, так нагло скрестив ноги".
А Варрон сидел на диване, поджав ноги на восточный лад, в ленивой позе,
с добродушным, почти сердечным выражением лица. Он отлично понимал мысли
собеседника. Он знал, что тот смотрит на него свысока и вместе с тем
боится его. Это доставляло ему злобное удовлетворение. Да, здесь он
обосновался и позволяет себе, против воли нынешних властителей, Флавиев,
продолжать политику соглашения с Востоком, начатую императором Нероном.
Его отстранили. Веспасиан под каким-то позорным, смешным предлогом
исключил его из списка сенаторов. Но они ничего этим не добились. Он,
Варрон, просто продолжал свою старую политику соглашения, сидя не в Риме,
а здесь, в своих сирийских владениях. Новым хозяевам, с их жесткими
римскими милитаристическими приемами, не удалось справиться с ним. Мелкие
царьки, правители городов и духовные владыки государств, расположенных
между Римской империей и Парфянским царством, видят представителя Рима не
в губернаторе Антиохии, а в нем, Варроне. На него перенесли они почет и
любовь, которыми пользовался на Востоке низложенный император Нерон.
Власть, завоеванная Варроном, была властью невидимой, но прочной и
устойчивой. Правительство римской провинции Сирии охотно отделалось бы от
Варрона, но, хоть он и был для них бельмом на глазу, они нуждались в его
помощи и посредничестве, иначе Риму пришлось бы вести нескончаемые мелкие
войны с пограничными государствами.
Варрон улыбался про себя, глядя, как неестественно прямо сидит Цейон в
одеянии с пурпурной каймой - знаком губернаторского достоинства. Новым
подданным этот представитель Рима покажется, может быть, властным и
могущественным; но он, Варрон, читает неуверенность на этом бледном лице,
покрытом красными лихорадочными пятнами. Он заметил, с каким трудом
давалась Цейону его выдержка, заметил, что, хотя ему еще не было