"Лион Фейхтвангер. Безобразная герцогиня Маргарита Маульташ" - читать интересную книгу автора

оставил ни с чем.
Король сопел, тяжело дыша коротким плоским носом, дыхание густыми
облачками пара повисало в холодном и мглистом снежном воздухе. Говоря по
правде, он на Иоганна, на Люксембуржца, не сердится; Генрих вообще не
умеет сердиться. Иоганн с позором выгнал его из Богемии, так что от его
королевства остался один только титул; но потом Генрих легко помирился с
этим элегантным любезным человеком, когда тот предложил ему денежную
компенсацию и руку своей пригожей молодой сестры Марии. И даже тогда,
когда Люксембуржец обещания не выполнил и не склонил сестру на брак,
Генрих не стал ломаться и изъявил готовность удовольствоваться другой
невестой, тоже предложенной ему Люксембуржцем, его двоюродной сестрой,
Беатрисой Брабантской. Но вот и та не едет, это уже слишком. День святого
Варфоломея, в который она должна была прибыть, давно прошел, а любезная
брабантская кузина Иоганна не приехала, красивые шатры на Вильтенском поле
ждали напрасно. Люксембуржец, наверно, опять как-нибудь ловко вывернется.
Но на этот раз король Генрих уж не даст столь легко уговорить себя. Даже
долготерпению многострадального христианского короля есть мера и предел.
Он сердито взмахнул хлыстом, изукрашенным драгоценными каменьями. Он
помнил очень хорошо свое последнее свидание с Иоганном в мае, они тогда
обо всем договорились. Люксембуржец, надо отдать ему должное, явился тогда
в сказочно изысканной одежде. На нем, как и на всех господах его свиты,
было платье особого покроя, который только что входил в моду в Каталонии и
Бургундии и оставался еще неизвестным в Германии: платье это, донельзя
узкое, прилегающее вплотную - двое слуг с трудом могли напялить его на
Иоганна, - было сшито из многоцветной ткани, с отделкой в шахматную клетку
и широченными рукавами, почти до колен. Сам он, король-Генрих, придавал
особое значение модной одежде; однако Люксембуржец, спору нет, перещеголял
его. Богемско-люксембургские господа и причесаны-то уже по новой моде:
борода и волосы длинные - и когда только они успели отрастить их - вместо
бритого лица и коротко остриженных волос, как было в обычае при дворе с
тех пор, как он себя помнит. Ему импонировало и казалось прямо
удивительным, с какой легкостью и уверенностью Люксембуржец, чуть ли не в
одну ночь, освоился с новой модой. Поэтому Генрих, полный тайного
восхищения, беседовал с Иоганном только о модах, да еще о женщинах,
лошадях, спорте; политику же и неотложные деловые вопросы, связанные с его
браком, предоставил своим советникам. Члены его свиты - осмотрительный,
преданный аббат Вильтенский, начитанный, речистый аббат Иоанн
Виктрингский, осанистый бургграф Фолькмар, любезные и умные господа фон
Вилландерс, фон Шенна - действительно разбираются в этих нудных и
неприятных денежных делах гораздо лучше, чем он, и гораздо надежнее
передать разработку предварительного проекта в их верные искусные руки.
Поэтому он и ограничился светским разговором, и, когда король Иоганн
принялся восхвалять преимущества парижских и бургундских дам, с которыми
охотно пускался в похождения, Генрих противопоставил им дебелые прелести
тиролек, очень, очень хорошо ему известные, причем круг его наблюдений все
расширялся. В конце концов его любезный секретарь аббат Иоанн Виктрингский
положил перед ним готовый проект договора, процитировал латинский стих
"Дело бы так обрело окончанье благое", заверил, что все теперь улажено и в
порядке; король наверняка получит в день святого Варфоломея невесту и
тридцать тысяч марок веронским серебром. И что же, вместо этого разъезжай