"Лион Фейхтвангер. Настанет день" - читать интересную книгу автора

За последние годы Иосиф редко виделся со своим главным литературным
противником и ни разу не оставался с ним с глазу на глаз. То, что Юст
явился к нему в столь неурочный час, не предвещало ничего хорошего.
Когда Юст вошел в комнату, внося с собой сырость и холод ночи,
оказалось, что его лицо стало еще более суровым, сухим и морщинистым, чем
оно жило в памяти Иосифа. Старообразная, поблекшая голова словно едва
держалась на невероятно тощей шее. Хотя Иосиф с глубоким волнением ждал,
что ему скажет Юст, он машинально бросил взгляд на обрубок его левой руки,
которую пришлось отнять еще в те времена, когда Иосиф снял его с креста.
Тем самым он как бы снял с креста сурового критика, проникавшего
беспощадно зорким взглядом в каждый подгнивший закоулок его души,
человека, которого Иосиф всегда боялся, но без которого не мог бы
обойтись.
- Что вам угодно, мой Юст? - спросил он сразу после первых же
приветствий.
- Мне хотелось бы дать вам очень важный совет, - ответил Юст. - Будьте
в ближайшие недели внимательнее к тому, что вы говорите и кому говорите.
Постарайтесь также припомнить, не наговорили ли вы за последнее время
чего-нибудь такого, что люди неблагожелательные могут истолковать не в
вашу пользу; и подумайте, как бы обезвредить подобные толки. Среди
приближенных императора у вас есть недоброжелатели, а вы, говорят, иногда
принимаете у себя людей сомнительной благонадежности.
- Разве нельзя видеться с людьми, - возразил Иосиф, - если они имеют
римское гражданство и никогда не были на подозрении у начальства?
- Нет, почему же, можно, - отозвался Юст, скривив тонкие губы, - но в
мирные времена. А сейчас нужно получше смотреть, с кем говоришь, и думать
не только о том, обвиняли его когда-нибудь или нет, но и о том, не обвинят
ли впредь.
- Вы считаете, что мир на Востоке... - Иосиф не договорил.
- Я полагаю, что миру на Востоке еще раз наступил конец, - отозвался
Юст. - Даки перешли Дунай и вторглись в пределы империи. Весть эта идет с
Палатина.
Иосиф встал. Ему стоило большого труда скрыть от гостя, как сильно
взволновала его эта весть. Новая война, угрожавшая Риму, могла иметь для
него и для Иудеи непредвиденные последствия. Если восточные легионы будут
втянуты в борьбу, если допустить возможность вторжения парфян, - разве
тогда и "Ревнители грядущего дня" не нанесут удара? Не рискнут поднять
восстание, заведомо обреченное на провал?
А он всего какой-нибудь час назад прославлял царя Саула, человека,
который, предвидя верную гибель, все-таки пошел в бой? Он, Иосиф, в свои
пятьдесят лет еще больший глупец и преступник, чем был в тридцать.
- Ну что мы можем сделать, мой Юст? - сказал он, уже не скрывая
глубокой тревоги, хриплым от волнения голосом.
- Слушайте, Иосиф, вы это знаете лучше меня, - ответил Юст и насмешливо
продолжал: - "Семидесяти семи принадлежит ухо мира, и я один из них". Ваш
голос должен быть услышан. Вы должны составить манифест и в нем совершенно
ясно предостеречь от всяких необдуманных шагов. И чем проще, тем лучше.
Это-то вы можете. Вы знаете, как надо говорить с простым человеком, вы
умеете произносить звонкие и дешевые фразы.
Его резкий голос звучал особенно неприятно, тонкие губы кривились.