"Лион Фейхтвангер. Одиссей и свиньи, или О неудобстве цивилизации (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Наконец достиг он палат царя Алкиноя. Быть может, в его воспоминаниях
стены крепости были мощнее, а сади пышнее, но, с другой стороны, за эти семь
лет взгляд его стал наметанней, чтобы оценить прекрасное расположение и
соразмерность дома. С восхищеньем взглянул он на золотых собак, стороживших
вход, а внутри - на бронзовый венец карниза и на серебряных отроков, которые
по-прежнему стояли на своих красиво изваянных подножьях и держали факелы,
озарявшие палату во время многославных пиров.
Царь Алкиной, разумением Зевсу подобный, дружелюбно приветствовал
Одиссея. Но и у него, казалось, неприятно стеснилось сердце при виде
вторично прибывшего гостя. Он рассказал, что колебатель земли Посейдон
разгневался на феакиян за то, что они радушно приняли неугодного ему
скитальца и великодушно доставили на родной остров. На обратном пути бог
самым ужасным образов потопил прекрасный корабль в виду берегов отчизны. Он
сам, Алкиной, и его судьи и вельможи после того торжественно держали совет и
решили впредь остерегаться чужеземцев. Потому и живут они на краю
населенного мира, отделенные многими водами от остальных смертных, что хотят
оградиться от нападений воинственных народов, которые могут, привлеченные
молвой о богатствах острова и будучи сами бедны, напасть на любезных
феакиян. Ведь так и погибли критяне, которые владели сокровищами и встречали
иноземцев с неосмотрительным великодушием. Никто, конечно, не думает, что
благородный гость прибыл как лазутчик, имея в виду злое, хоть и прославлен
он до неба своим хитроумьем. Но решенье совета - закон и для него, царя.
В смущенье выслушал эту речь благородный Одиссей. Но потом отвечал
разумно:
- Часто, наслаждаясь счастьем на родной Итаке, сидя у берега моря или в
моем крепкозданном доме с женой и рассудительным сыном, говорил я себе: всем
этим ты обязан богоравному царю Алкиною и его проворным гребцам. Лишь затем,
чтобы сказать тебе это, многовластный царь, и воздать тебе за гостеприимство
благодарность, которую ношу я глубоко в сердце, прибыл я сюда, не убоявшись
многотрудного плаванья. На этот раз я не припадаю к твоим коленям с мольбами
и плачем, нет, я желаю добраться до дому с собственными гребцами. Правда, не
пятьдесят два гребца на моем корабле, - но такие суда умеют строить лишь
феакияне, первые в море.
Между тем явились спутники Одиссея и расставили пред лицом царя дары.
Скудными казались они в его преизобильном доме. Но благовоспитанный хозяин
не подосадовал на это и в искусной речи похвалил дары, которые любезный
гость привез далеко из-за моря.
Царь Алкиной знал себе цену и, при всей своей мудрости, был весьма
словоохотлив. То, что делал он сейчас, было неразумно, быть может, и уж
наверное противоречило решенью, которое принял он со своими судьями. Но дары
его благонамеренного гостя были столь скудны, что пробудили в нем желание
показать иноземцу свои собственные богатства.
В нижнюю кладовую повел его Алкиной; быстро отвязал он ремень от кольца
крепкой бронзовой двери, вложил в замок искусно выгнутый ключ. Громко
заскрипели на петлях тяжелые створы, - так при виде коровы дико мычит
выгоняемый на луг круторогий бык.
И в раскрытую дверь блеснуло желтое золото, и красная медь, и бледное
олово. Заструились тонкие ткани, ковры и одежды, ударил из мешков запах
драгоценных благовоний, а из бочек - аромат старого сладкого вина. Тут же
стояли прекрасно изваянные статуи, треножники, сосуды, двудонные кубки,