"Лион Фейхтвангер. Пари (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Бригман сидел почти неподвижно и старался говорить как можно скромнее,
но смотрел он прямо на Фалька, и тому почудилось в его взгляде огромное
высокомерие. Он заметил также, что этот вздор, вот уже во второй раз
преподносимый Бригманом, произвел, по-видимому, впечатление на Ленору. Это
его больно уязвило.
- Подобные магические представления, - начал он тоном взрослого,
поучающего ребенка, - известны с давних пор. И с давних пор поэты и
художники старались распространять такие суеверия. В сущности, милый
Бригман, нет никакой разницы между тем, что вы называете своим суеверием, и
претензией знахаря, внушающего своим первобытным соплеменникам, что его
заклинания способны принести им благоденствие или навлечь беду.
- Пусть так, - миролюбиво согласился Бригман, а Ленора попросила
Фалька:
- Расскажите нам о знахарях, вспомните какие-нибудь интересные истории
или примеры.
Фальк поднял голову, широкие ноздри его львиного носа слегка
раздувались. Он был знаменит необыкновенной памятью - настоящий ходячий
лексикон - и очень часто демонстрировал свой талант, любил его
демонстрировать. И сейчас он рассказал Леноре и Бригману множество историй,
где-то услышанных или вычитанных им и сохраненных его необъятной, цепкой
памятью, историй о пророках и заклинателях, об одержимых и шарлатанах, об
удачных и неудачных магических опытах.
- Как по-вашему, Фальк, эти истории о чудесах и сбывшихся
предсказаниях, все они вымышлены? - спросила Ленора, когда он кончил.
- Может быть, - любезно допустил инженер, - некоторые из этих людей
были искренне убеждены в своей способности влиять на судьбу, как убежден в
этом наш друг Бригман. Кроме того, дальнейшие события они чистосердечно
истолковывали так, словно все совершалось по их предсказаниям. Ведь так мало
людей, - пожал плечами Фальк, - способно объективно изложить события, в
которых они сами были участниками.
Бригман ничего не ответил, и на лице его нельзя было ничего прочесть.
Возражать Фальку стала Ленора:
- Я думаю, в магических способностях нашего друга Бригмана нет ничего
сверхъестественного. Все объясняется тем, что всякий писатель, достойный
этого имени, обладает интуицией и знанием человека. И заставляет своих
героев действовать так, чтобы поступки отвечали их характеру, ставит их в
ситуации, соответствующие их внутренней сути. Потому нет ничего
удивительного, если иногда судьбы выдуманных персонажей и их реальных
прототипов действительно совпадают.
Казалось, Бригману как-то неприятно это естественное объяснение того
сокровенного чувства, в котором он столь неосторожно признался.
- Как бы то ни было, - сухо резюмировал он, стремясь закончить
разговор, - мне боязно, дорогая Ленора, вывести вас в одной из моих вещей.
Однако, заметив, что спор этот неприятен писателю, Фальк именно поэтому
не пожелал менять тему. Ему хотелось в присутствии Леноры доказать болтуну
Бригману, что все его разглагольствования - чушь, пускание пыли в глаза.
- Может быть, - обратился он к писателю, - вы нам расскажете что-нибудь
в подтверждение этого вашего, как вы говорите, суеверия?
- Я мог бы рассказать и не об одном таком случае, - спокойно ответил
Бригман, - но только было это все с людьми, которых вы с Ленорой знаете