"Лион Фейхтвангер. Пари (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

очень мало или совсем не знаете. Хотя вы мне, конечно, поверите, милый
Фальк, тем не менее вы, при вашем скепсисе, будете считать все это плодом
моего воображения и последующей подтасовкой фактов.
- Нет уж, не увертывайтесь, докажите нам свое магическое влияние, -
настаивал инженер. - Я уверен, Ленору это тоже очень интересует. Я понимаю,
вы боитесь трогать нашу Ленору, и я уважаю ваши мотивы. Но проделайте опыт с
кем-нибудь другим, - он сделал паузу, и едва заметная усмешка снова
мелькнула на его лице, - например, со мной.
Ленора быстро, непроизвольно наклонилась вперед и, как бы обороняясь,
подняла руку.
- Нет, нет, Фальк! - воскликнула она. Немного смущенный инженер на
мгновение заколебался, а Ленора продолжала: - Не будьте так легкомысленны!
Но это предостережение только подзадорило Фалька. Если теперь он
отступит, говорил он себе, Ленора подумает, что болтовня этого заносчивого
дурака-поэта и на него подействовала. Разве он, приверженец здравого смысла,
не обязан показать всю абсурдность атавистического суеверия Бригмана.
- Легкомыслен? - сказал он с явной иронией. - Именно потому, что во мне
нет ни капли легкомыслия, я и прошу его проделать этот опыт. Правда,
Бригман, ну попытайтесь! Ведь подумать только, если вы правы, - с
ожесточением продолжал Фальк, - если за вашими словами кроется нечто
большее, чем внезапная фантазия, весь мой мир обрушится. Да тогда рушится
весь наш разумный мир, который зиждется на вере в причину и следствие. Ведь
если в ваших утверждениях есть хоть тысячная доля правды, тогда ложно все,
во что я до сих пор верил. Тогда я не смогу больше доверять своим глазам и
мозгу, тогда мне нельзя больше строить свои мосты, тогда мне вообще конец.
- В моем "суеверии" есть немалая доля правды, в этом сомневаться не
приходится, - сухо, почти враждебно ответил Бригман. - Я убежден: тот, кто
по-настоящему видит и понимает характер человека и его среду, может знать
кое-что и о его судьбе. Если бы я в это не верил, я не мог бы писать. Но я
ведь не миссионер и не собираюсь обращать вас в свою веру, Фальк, поэтому
оставьте мне мои книги и мое "суеверие", а вам я оставляю ваши мосты и веру
в причину и следствие.
Но инженер упорно стоял на своем:
- Нет, нет, так легко вы от меня не отвертитесь. Теперь вы просто
обязаны доказать нам все на деле. Дайте мне судьбу, - горячился он, - какую
хотите! Пусть со мной случится все, что вам заблагорассудится. Я заранее на
все согласен, Бригман. Слышите, я согласен, я никогда ни в чем вас не
упрекну. Держим пари! Если вы окажетесь правы, если из того, что вы мне
насочините, хоть что-нибудь да сбудется в течение, ну, скажем, пяти лет
после выхода книги, тогда располагайте мной по своему усмотрению. Тогда
можете сказать: "Кончай строить свои мосты, Фальк!" или "Уходи из этого дома
и никогда не встречайся больше с Ленорой!" Я выполню все, что вы мне
прикажете. Вот, Ленора - свидетельница. Но если вы окажетесь неправы, если
из того, что вы наворожите мне в вашей книжке, ничего не сбудется, тогда вы
просто хвастун, Бригман, тогда... - Его львиная физиономия стала откровенно
насмешливой. - ...Тогда вы ставите нам бутылку вина.
- Да, вы действительно непоколебимо верите в ваши мосты и в причину и
следствие, - заметила Ленора, но Фальк ни за что не желал отступать.
- Ну как, по рукам? Заметано? - настаивал он.
Писатель смотрел на разгоряченное лицо инженера без обиды, скорее с