"Лион Фейхтвангер. Ифтах и его дочь" - читать интересную книгу автора

вокруг, полные радостного беспокойства. Женщины, выпрямившись, легко шагали
под тяжелым грузом, который они носили на голове.
Жестокая зима сплотила людей. Ифтах сидел с ними у огня, равный среди
равных, смеялся и шутил, и в каждом принимал горячее участие.
С Паром его связывала тесная дружба. Ему придавало силы, что умный,
веселый человек безоговорочно признал его превосходство. Он ценил также
непоколебимое, немногословное, свободное от манер священника благочестие
Пара. Хорошо, что рядом был такой человек, это дарило надежду на
благословение Господа.
Людям на чужбине, как никому другому, требовалось благословение
Господа. Жестокая нужда, по-прежнему, и в теплое время года, преследовала
их. Жизнь стала eще суровее, когда подошли к концу взятые с собой запасы.
"Анашим реким", мародеры - ими стали теперь Ифтах и его люди - жили с
налога, которым они облагали поселения и отдельных крестьян за защиту от
опасностей и нападений. Но здесь располагались бедные палаточные деревни со
скудными пастбищами, и даже во время стрижки овец, с трудом можно было
взыскать налог в размере двух или трех ягнят. Несмотря на это отряд Ифтаха
увеличивался. Люди приходили даже с другого берега Ярмука. Там царили
путаница и неразбериха. Когда в свое время сюда вторглись израильтяне, они
захватили весь север вплоть до Дамешека. Однако прежние жители, эмориты,
вновь вернули себе большую часть земель и восстановили свои древние
королевства - Башан и Зоба. Города страны часто меняли властелинов - то
господствовали в них израильтяне, то король Башана. И каждая перемена
принуждала жителей к бегству. Сильные и деятельные искали гостеприимства у
Ифтаха. Тот был приветлив, но строго испытывал их. Некоторым говорил:
- Жизнь здесь слишком сурова для тебя, брат мой, нередко тебе придется
испытывать голод, холод и жару. Скитания трудны, а мое ухо не переносит
жалоб. Ищи себе крышу, очаг и матрац в нормальных условиях, в пропащие ты не
годишься.
Эмориты, приходившие к Ифтаху, были большей частью парнями мощного
телосложения. Когда Ифтах впервые увидел их, он понял, почему израильтяне,
жители Башана, назвали их рефаим, великанами, и ему льстило, что такие
воинственные парни хотели присоединяться к его лагерю. Но была в этом и одна
неприятность. Отряд нужно было сплотить верой в Господа, а эти люди
принадлежали богу Башана - крылатому быку, и его жене Ашторет. Пусть бы они
сохранили своих старых богов, важно, чтобы они признали верховным богом
Господом. Некоторые отказывались. Однако большинство было готово вступить в
союз с божеством, которого представлял столь сильный военачальник. В
качестве задатка они жертвовали Господу ягненка, выпивали кувшин вина,
смешанного с его кровью, и становились воинами Господа и Ифтаха.
Несмотря на дух товарищества, в воинстве Ифтаха соблюдалась строгая
дисциплина. Того, кто пренебрегал его приказами, изгоняли из отряда и страны
Тоб. Случалось, что Ифтах разражался страшным гневом - это он унаследовал от
своего отца, и со всем, что он говорил в гневе - неважно, насколько это было
справедливо - приходилось считаться. Однажды, когда его зять Пар сделал ему
замечание, Ифтах с мрачным видом объяснил, что отряд должен воспринимать
вождя таким, какой он есть.
- Разве мы, - сказал он, пытаясь перевести свою злость в шутку, - я,
ты, вся страна Израиль, не должны воспринимать Господа таким, какой он
есть - и милостивым и страшным в гневе?