"Лион Фейхтвангер. Ифтах и его дочь" - читать интересную книгу автора

древними богами. Мы недостаточно верим в Господа - вот в чем дело. Мы
ослабили союз с ним. В этом виноваты женщины эморитов, которых мы брали к
себе на ложе. Мы не изгнали из своих сердец чужих богов, но впустили их в
наши палатки и дома. Ты знаешь это лучше других.
Ифтах, удивленный и раздосадованный, защищался:
- Разве ты сам не взял в жены Кассию? - спросил он. Пар спокойно
ответил:
- Не смей говорить так о своей сестре! В Израиле нет более верного
приверженца Господа.
Ифтах не стал продолжать разговор. Итак, даже этот надежный Пар, как и
Авиам, не доверяет ему. Предостережение друга огорчало его как раз потому,
что оно было, видимо, справедливо. Господь не был удобным богом, он легко
раздражался, он был злобен и честолюбив, любил лесть, требовал все новых
клятв и жертв. Ифтах прерывисто задышал. Он неспособен к такой службе. И
если на нем было позорное пятно, то Господь знал об этом и, тем не менее, не
обошел его своим благословением. Бог принял его таким, каким он был. И
должен принимать и дальше. Усилием Ифтах отогнал от себя грустные мысли.


IV

Ктура нашла в глуши Тоба свободу, о которой страстно мечтала. Здесь не
было шатра Господа с торжественно хранимыми, грозными дощечками,
предписывающими, что справедливо, что - нет. Эти дощечки стремились оторвать
мужа от жены, любящей его всем сердцем.
Здесь, в глуши, она чувствовала уверенность. Eе боги жили на деревьях и
в воде, они окружали eе здесь и защищали повсюду, куда бы она ни пошла и где
бы ни отдыхала. Eе верховный бог Мильком был богом сыновей Башана, они
почитали его, называя Баалом, и место, где он пребывал, гора Хермон, было
близко. Она смотрела на шрамы, оставшиеся у нeе от встречи с волком. Она
была рада, что отдала богам дань и принесла им жертву. В Маханаиме она
испытывала ужас перед священником Авиамом, перед его угрозами, соблазнами и
его Богом Господом, который как дикий зверь, был всегда готов наброситься на
eе Ифтаха. Теперь между Ифтахом и этим Господом лежали множество рек и гор,
много дней, теперь она могла с издевкой думать о священнике и его Боге.
Она с ненавистью вспоминала о Зилпе и братьях Ифтаха, объявивших eе
недостойной, считавших, что прикосновение к ней позорит мужчину. Она жаждала
возмездия и знала, что Ифтах разделяет eе страсть. Они не говорили об этом,
но иногда он улыбался ей, и это был уговор.
Она ждала унижения высокомерных с глубоким, тихим предвкушением.
Яала ощущала в глуши такую же радость, как и eе мать. Яале было только
двенадцать лет, детство в Маханаиме осталось далеко позади. Оно забылось, и
свободная, безграничная страна Тоб стала теперь eе родиной. Жизнь в горах и
лесах обострила eе ум и сделала быстрым восприятие и принятие решений.
Уверенный взгляд, твердый шаг... Никакое усилие не было ей в тягость. Она
унаследовала стройную, грациозную фигуру матери, eе матово-смуглое,
худощавое лицо, и так же, как Ктура, при всей своей силе и твердости, была
нежна и прелестна.
В отряде было очень мало детей. Яала часто оставалась одна. Она охотно
проводила время в одиночестве. Играла и болтала сама с собой. Она обладала