"Поль Феваль. Королевские бастарды ("Черные Мантии" #7) " - читать интересную книгу автора

головой, - говорит - заслушаешься, фантазия безудержная, цвет волос самый
модный - и никакой робости перед слабым полом. Истинный Адонис*! Такому не
захочешь, а позавидуешь! М-да, жилет-то ослепителен, а вот в груди -
пустота! Ни малейшей тяги к семье, к домашнему уюту. Впрочем, может оно и к
лучшему, раз Амедей избрал стезю богатства и успеха. А вот мне никакая слава
и никакие деньги.не заменят тихих радостей любви и дружбы, столь необходимых
чувствительному сердцу. Мне дорог наш Саладен - и я вскормлю и взращу его!
______________
* Адонис - в древнегреческой мифологии прекрасный юноша, возлюбленный
богини красоты и любви Афродиты

Эшалот вернулся в караульное помещение. Пакет в плотной бумаге
по-прежнему лежал в уголке на лавке. Эшалот взял его, осторожно приоткрыл
сверху, как отгибают край у кулечка с перцем, - и тут же в свертке что-то
зашевелилось и запищало.
- Заткнись, Саладен, замолчи, негодник, - с материнской нежностью
проворковал Эшалот. - Нашел время пищать. Я ведь тебе поесть принес.
Эшалот вытащил из кармана своего передника рожок с молоком, и младенец,
который до этого широко открывал рот, жадно ухватил его и начал сосать.
Итак, в свертке был Саладен, внебрачный сын Симилора и приемное дитя
Эшалота.
Стражи порядка с любопытством столпились вокруг удивительной кормилицы.
Тем временем во дворе особняка Фиц-Роев господин Моран всячески пытался
успокоить малышку Тильду, но девочка все плакала и плакала, не в силах
преодолеть тех мучительных детских страхов, которые легко разгоняет веселый
дневной свет. Собственно, вокруг не было ничего такого, что могло бы
напугать ребенка. Заросший травой двор напоминал лужайку; справа от ворот
стоял домик привратника, слева - конюшни, а прямо перед вошедшими возвышался
сам особняк, крыльцо которого так густо оплетал сухой плющ, что даже не было
видно ступенек.
Моран исчез в привратницкой и долго что-то искал впотьмах под горький
плач дрожавшей от ужаса девочки. Наконец на полу возле камина Моран
обнаружил большой вожделенный фонарь; чиркнув спичкой, отец Тильды зажег его
и осветил совершенно пустую, без всякой мебели, комнату.
Малышка примолкла, но по-прежнему прижималась к отцу, обводя диковатым,
испуганным взглядом незнакомое помещение.
- Видишь, нет здесь никаких призраков, - сказал Моран со слабой
улыбкой.
- А в темноте были! - ответила Тильда.
Выйдя из привратницкой, Моран шагнул под дождь, который лил все
сильнее. С раскрытым зонтиком в одной руке и с зажженным фонарем в другой
мужчина направился к дому. Маленькая Тильда, уцепившись за полу отцовского
пальто, семенила за Мораном. Девочка то и дело спотыкалась о пучки увядшей
травы, покрывавшей двор. Добравшись до крыльца, отец и дочь раздвинули сухие
плети плюща и поднялись по шатким скрипучим ступеням. Старик, выбрав нужный
ключ из большой связки, висевшей у него на поясе, отпер входную дверь, и в
следующий миг они очутились в темной сырой передней. Здесь было пусто, лишь
у порога что-то белело. Вглядевшись, девочка в ужасе вскрикнула.
На полу лежал скелет левретки. Оказалось, что время - великолепный
препаратор: его произведение красовалось теперь на черно-белых плитках в