"Поль Феваль. Черные Мантии ("Черные Мантии" #1) " - читать интересную книгу автора

он трепетал.
Мы говорили о предчувствиях. Все дальнейшее является не пояснением
сказанного, а простыми фактами.
Город Кан, которому несколькими годами позже предстояло стать ареной
страшной, ужасной трагедии - убийства часовщика Пешара, в 1825 году жил
недавним судебным разбирательством по делу супругов Оранж.
Супруги Оранж, фермеры из Аржанса, в августе 1825 года были приговорены
королевским судом Кана к смертной казни по обвинению в совершении
преднамеренного убийства Дени Оранжа - их дяди по отцовской линии. Это было
одно из тех тяжких дел, в которых крестьянская жадность играет главную роль.
Ежегодно деревенская скаредность демонстрирует какое-нибудь новое издание
известного сюжета: некий старый крестьянин имеет неосторожность завещать
свое достояние племянникам с условием, что они будут его кормить, давать ему
кров и заботиться о нем до самой смерти. Такой контракт содержит,
естественно, одно негласное условие со стороны племянников, а именно: дяде
не потребуется слишком много времени, чтобы отойти в мир иной. Когда же дядя
допускает злоупотребления и задерживается в этом мире, ему перерезают серпом
горло, а то и просто кидают в колодец. Каждый это знает, и тем не менее
всегда находятся престарелые дяди, готовые воспользоваться опасным
гостеприимством своих племянников.
Отвратительные подробности преступления обеспечили судебному процессу
блестящий успех. Но публика все же сомневалась в виновности супругов Оранж,
которые к тому же были совсем молоды: Пьер - крепкий парень, который мог
зарабатывать на жизнь совсем иными средствами; Мадлен - милое наивное
создание, и когда речь заходила о дяде, она могла только плакать.
Смертная казнь была отменена, в Аржансе же появился наемный рабочий,
который проживал вчетверо больше, чем зарабатывал, и который вполне мог
пойти на убийство.
Андре Мэйнотт был мужественным, умным и честным человеком, но его
нельзя было назвать образованным. Он присутствовал на судебном процессе по
делу супругов Оранж. Слушание произвело на него глубокое впечатление; к тому
же он был уверен в невиновности обвиняемых.
Но эти впечатления не могли служить поводом к тому, чтобы бояться. Кто
его обвинял? Здесь мы вступаем в сферу необъяснимого. В том и состоит
особенность предчувствия, которое никогда не отвечает на все возникающие
вопросы.
Андре дрожал, он был очень бледен. Его имя дважды было произнесено там,
наверху, у комиссара полиции. Но его разум сопротивлялся, и улыбка появилась
на лице, когда он сказал себе: "Это нелепость".
В самом деле: это было просто безумие, ведь нужен по меньшей мере
мотив, предлог.
- А я всегда говорила, что следует сторониться таких людей! - вступил в
разговор повелительный женский голос.
Это в кабинет ворвалась госпожа Шварц. На сей раз не было названо ни
одного имени, и тем не менее Андре Мэйнотт был уверен, совершенно уверен,
что говорили о нем. "Таких людей!" Это он и его жена.
Наверху, кажется, попытались выпроводить госпожу Шварц, но она заявила,
что имеет право остаться; дело касалось ее лично, потому что с подобными
соседями нельзя будет спокойно спать. И если Андре еще полностью не
утвердился в своих подозрениях, то основания для них были теперь налицо.