"Поль Феваль. Черные Мантии ("Черные Мантии" #1) " - читать интересную книгу автора

любопытство не было слабым местом Мэйнотта: он не обращал никакого внимания
на семейную комедию, разыгрываемую несметное число раз соседями, и лишь взял
себе за правило говорить тихо, находясь в кладовой. Но навес над окном
этажом выше, устроенный под углом в сорок пять градусов по отношению к
стене, менял ситуацию и в комнатенке первого этажа, отражая звуки с такой
четкостью, что ему мог бы позавидовать и слуховой аппарат.
Однако говорил не рабочий. Голоса доносились изнутри, приглушенные и
взволнованные: говорившие, как видно, опасались, что у открытого окна могут
быть уши. Андре Мэйнотт застыл как вкопанный. Почему? Он не смог бы ответить
на этот вопрос, поскольку обычно не позволял себе слушать соседские
пересуды.
А за пересудами, которые продолжались изо дня в день, не было, как ему
подсказывала совесть, ничего такого, в чем его можно было бы обвинить.
В таком случае что же могло приковать его внимание? Ведь он столь
снисходительно и даже пренебрежительно относился к иным жителям Кана и их
заботам, он был чужим в этом городе и готовился вскоре покинуть его
навсегда.
И тем не менее он слушал; упоминание его имени давало ему на это право.
Рабочий, мастеривший навес, ушел. Голоса на верхнем этаже смолкли.
Затем разговор возобновился, но теперь обсуждали нечто, не имевшее отношения
к Андре. Было прохладно, и желание слушать прошло. Он уже готов был снова
лечь в постель, когда до его слуха долетела неожиданная фраза, произнесенная
вполголоса:
- Я вам говорю, что он разорен, полностью разорен! Собирается пустить
себе пулю в лоб.
Андре колебался. Говорил явно кто-то чужой, не комиссар, и не эльзасец
Эльясен. Андре раздумывал ровно столько, сколько необходимо, чтобы решить,
что он не вправе подслушивать чужие секреты. Разве у него не было своих дел?
Тут раздался сердитый голос комиссара:
- Вы распространяете вредные слухи, и все это выйдет вам боком.
Подобные люди держат у себя дома только деньги для срочных выплат по
платежам.
Незнакомый голос отчетливо произнес:
- В кассе было более четырехсот тысяч франков в банковских купюрах.
Андре вздрогнул: эта цифра сказала ему все. Как раз накануне господин
Банселль сообщил ему, что у него в кассе находится именно эта сумма.
Его не отпускал нервный озноб. Было ли это выражением сострадания к
несчастью человека? У Андре Мэйнотта было доброе, великодушное сердце, но
сейчас речь шла не о сострадании.
И хотя нам не ясно, почему, но Андре боялся. Итак: отчего этот молодой
человек, само воплощение мужества, испугался, догадавшись, что кассу
богатого банкира Банселля ограбили?
Мы часто предугадываем будущее, и значительным событиям предшествуют их
приметы - так же, как серьезным болезням - симптомы.
У Андре Мэйнотта сжалось сердце.
Ему казалось, что он все еще слышит стоны в спальной комнате, которые
его разбудили. В изнеможении он едва дотащился до двери. Ребенок мирно спал;
молодая мать, разметав по подушке локоны роскошных волос, тоже спала,
умиротворенная и прекрасная, как святая.
Андре протянул руки к этим двум дорогим ему созданиям. Он был бледен,