"Конрад Фиалковский. Ее голос. [NF]" - читать интересную книгу автора

Ван Эйк словно не расслышал. Его выцветшие глаза смотрели на нас
равнодушно, будто и не замечая, как не замечали они тысячи звезд,
окружавших ракету во время полета.
- Что ж, могу рассказать,- проговорил он наконец.- Хотя вы мне все равно
не поверите. Те, кому я переслал рапорт, направили меня на обследование к
психиатру; но вам я расскажу...
Это было почти три года назад. Я летел с Марса на Европу, третий спутник
Юпитера, на большой, неповоротливой товарной ракете с грузом автоматических
регенераторов воды для тамошних баз. Полет был несложный. Подойдя к
спутнику, я направил ракету почти по касательной к кривизне поверхности
планеты, погасил скорость и вышел на замкнутую круговую орбиту, обходя
спутник в плоскости его экватора. Подо мной, освещенные лучами далекого
солнца, проплывали белые равнины, окруженные амфитеатрами скал. Кое-где
скалы собирались в горные цепи, а их вершины, покрытые белым налетом
замерзших газов, вздымались на тысячи метров вверх, навстречу ракете,
вызывая беспокойное дрожание стрелки альтиметра. Я пролетал над одной из
глубоких впадин, чьи отвесные рваные склоны были прекрасно видны на нижнем
телеэкране, и даже подумал, что сюда немыслимо добраться без
ракеты-разведчика. И именно тогда шум в динамике утих, и я услышал слова:
"О... нет, это невозможно...- а потом крик:- Томми, спаси... мы погибаем!"
Столько было ужаса в этом женском голосе, что я сразу подумал о трагедии,
разыгрывающейся где-то здесь среди скал и пустоты. Когда я давал автомату
команду возвратиться к впадине, исчезающей за горной цепью, руки у меня
дрожали. Приемник, как всегда при подходе к спутникам, работал в широкой
полосе частот, и я не мог определить длину волны передачи. Я включил
радарный искатель, который прощупал миллионы кубических километров пустоты
и не обнаружил даже крупинки размером в горошину. Значит, то, что я слышал,
происходило подо мной, среди скал на поверхности спутника. Однако я
напрасно включил телеэкран на максимальное увеличение. Нигде ни корпуса
ракеты, ни следа человека. А в моих ушах все еще звучал низкий, полный
отчаяния голос. Я ожидал повторного зова, но приемник молчал, и был слышен
только шум помех, идущих из космоса. Неужели она погибла, неужели это были
ее последние слова, прежде чем лопнуло стекло шлема, дыхание превратилось в
иней, а глаза в кусочки льда? А может быть, она 'погрузилась в легкую, как
пух, пыль, местами покрывающую поверхность спутника... Но внизу не было
ничего, только эта проклятая неподвижность, вечная неподвижность мертвой
планеты, испещренной глыбами скал.
Я кружил над впадиной, наверно, с полчаса. Вызвал обе базы, расположенные
на Европе. На одной - все были в сборе, на второй - два петрографа вылетели
в небольшой ракете, но они находились совершенно в другом секторе, на
противоположном полушарии спутника. Кроме того, приемные станции баз не
отметили никакого сигнала значит, он мог исходить только от передатчика,
находящегося в пределах прямой видимости, а ведь тут никого не было. Именно
тогда я и подумал о волновиках... Я слишком ясно помнил подробности, чтобы
счесть это галлюцинацией, подробности объективные: дрожание стрелки
альтиметра, когда я пролетал над вершинами, их белые рваные склоны... И
лишь потом я услышал ее голос... Мне хотелось, страстно хотелось, чтобы зов
повторился. Я кружил над впадиной до тех пор, пока меня, наконец, не
вызвали с базы. Дальше здесь оставаться было нельзя. Последний круг. Я
напряг зрение так, что различил отдельные камни и скалистые уступы. Но там