"Владимир Фильчаков. Театральный Мальмстрем" - читать интересную книгу автора

жизни. В пьесе меня зовут Петром.
- Да ну?
- Вот тебе и ну. А тебя как зовут?
- Слушай, а тебе не кажется, что наш разговор напоминает беседу в дур-
доме?
- Кажется, - соглашается Лешка. - Вся жизнь - дурдом. Ты разве в этом
еще не убедился?
- Николай, - говорю я.
- Правильно, - отзывается Лешка. - Вот видишь, никакой это не дурдом, а
простое выяснение нашего нахождения. И никакая это не пьеса. Вот и все. Си-
ди, спокойно пей пиво.
- Я и пью.
- Твое здоровье, - мы шутовски чокаемся бутылками. - Твое ДУШЕВНОЕ здо-
ровье, - добавляет Лешка и мы ржем как сумасшедшие.


Театр напоминает театр перед премьерой. Всеобщее возбуждение. То и дело
кто-нибудь объявляет, что он (она) начал (начала) читать пьесу. Вокруг сра-
зу собирается кружок любопытных, слушают разинув рты. Скорее всего - врут
напропалую, но как проверишь, если я сам не знаю сюжета? Масла в огонь под-
ливает весть о том, что Костик умер своей смертью, что его не отравили.
Сердечная недостаточность, вот вам. Вот и думайте, связано это с пьесой или
не связано. Все поголовно склонны думать, что связано, еще как. Оказывается
в пьесе есть персонаж, покончивший жизнь самоубийством. И знаете каким спо-
собом этот персонаж сводит счеты с жизнью? Он забирается на крышу театра и
прыгает вниз!
Когда я услышал это, во мне все оборвалось, упало и покатилось. Но по-
том я немного подумал и решил, что все это бред. Ну какое отношение Костик
имел к нашей труппе? Никакого, собственно. Он был охранником, сидел в своей
каморке или торчал в вестибюле, никто не замечал за ним наклонностей к ак-
терскому ремеслу. Мог ли он кого-то играть в пьесе? Нет, братцы, его смерть
- чистое совпадение!
Кстати, кто это там прыгает с крыши? А Бог его знает. Не прописано в
пьесе. Вот тебе и на! Это что же получается, прыгнуть может всякий, в том
числе и я?! Ладно, успокойся. Сказано же - не прописано, что прыгаешь ты.
Как же, успокоишься здесь! А кто не далее как вчера едва не сиганул с этой
самой крыши? А ты не бери Инну за руку, и не захочется на крыше оказаться.
Я и так не беру, это она всегда берет меня за руку, как я могу осмелиться
взять ее. Инна... Инна... О, наваждение!
Куда бы я ни пошел, что бы я ни делал, о чем бы не думал, всюду ее об-
раз, ее глаза, ее руки, ее фигура, ее походка. Она повсюду, она со мной,
она здесь, в сердце. Что имеет значение в этой жизни, которую Лешка обозвал
дурдомом? Любовь. Только любовь имеет значение, все остальное - хлам. Да,
да, я могу так говорить, более того, я могу отстаивать это утверждение хоть
перед кем, где угодно и когда угодно. Вот перед Лешкой, например. Опять же,
за кружкой пива. Мы сидим с ним все в том же закутке на складе, вдали от
лишних глаз.
- Нет, старик, - возражает Лешка. - Любовь любовью, а деньги тоже имеют
значение.
- Деньги?