"Владимир Фильчаков. Театральный Мальмстрем" - читать интересную книгу автора

- Дмитрий Аркадьевич, расскажите нам, пожалуйста, ваша пьеса написана с
натуры?
- Эээ... Что вы имеете в виду?
- У героев пьесы есть прототипы?
- Да... Есть... Да, пожалуй, я писал с натуры. Говорят, если писать не
с натуры, ничего хорошего не получится.
- Ну, это спорный вопрос, - улыбнулась Агнесса Павловна. - Скажите, а
сами вы любили когда-нибудь? Или любите? - Дмитрий так сконфузился, что Аг-
несса Павловна тут же спохватилась: - Простите, ради Бога, голубчик, я не
хотела вас смутить. Понимаете, в чем дело, вы написали просто замечательную
пьесу! Вот я и хотела узнать, переживали ли вы сами те чувства, которые
вложили в ваших героев. Можете не отвечать! - поспешила добавить она, заме-
тив, что Дмитрий готов убежать из театра сломя голову.
В общем, у меня эта встреча оставила гнетущее впечатление. Слова из
парня приходилось вытягивать клещами, он краснел и бледнел, смущался, заи-
кался, словом, был ни "бэ", ни "мэ". Это у него пройдет, конечно, со време-
нем, но сейчас он оказался совершенно невменяем. Мы с Петькой сбежали с
этого действа от сраму. Не за себя было стыдно, а за него.


Анна избегает меня, это точно! Сегодня прошла мимо, даже не подняла
глаз, поздоровалась куда-то в пустоту, будто не со мной. На репетиции дер-
жалась холодно и отчужденно, а когда мне приходилось целовать ее по ходу
пьесы, на поцелуй не отвечала, просто подставляла губы и мне приходилось
целовать будто статую. Вот я и узнал, что такое страдание! Она просто охла-
дела ко мне. Но так же не бывает! Не может такого быть! Я же видел в ее
глазах любовь и нежность, что же, это все было не настоящее?! Игра? Не мог-
ло же чувство исчезнуть внезапно, вот так, будто его отрубили взмахом топо-
ра?
Я не нахожу себе места, мечусь, бегаю по театру, всем мозолю глаза и
мне кажется, что каждый видит, что со мной происходит, но нисколько мне не
сочувствует. Мне, собственно, и не надо никакого сочувствия, оно мне даром
не нужно, в принципе, на месте каждого я вел бы себя точно так же: ну влю-
бился парень в старуху, ну и дурак, она его отвергла, и правильно сдела-
ла... Бог мой, я назвал ее старухой... Как у меня повернулся язык?! Анна,
Анна, прости меня, я не хотел...
Нужно поговорить с ней. Во что бы то ни стало! Где она? В своей гример-
ной? Я иду туда! Я и вправду иду к ней, не разбирая, кто встречается мне на
пути, люди отскакивают в сторону, встречаясь с моим взглядом, твердым, как
танковая броня. Вот и ее дверь. Стучусь. Слышу ее голос:
- Войдите.
Врываюсь, она вскакивает, всплескивает руками:
- Что с вами, Мишенька? На вас лица нет.
- На мне мое лицо, Анна Макаровна, на мне, - хрипло говорю я и закрыва-
юсь руками. - Простите. Простите, ради Бога, что я вот так ворвался, напу-
гал вас...
- Присядьте, Мишенька, - голос у нее мягкий, успокаивающий. - Присядь-
те. Хотите воды?
- Что? Воды? Нет, спасибо, вода мне не поможет. Еще раз простите. Но я
хотел поговорить с вами.