"Владимир Фильчаков. Бог, мы тебя не звали" - читать интересную книгу автора

подавно. Наши мальчишки утверждают, что Тюку всего-навсего шестнадцать лет,
но я склонен этому не верить - на вид ему все сорок. Он щуплый, сморщенный,
цвет лица у него серый. Как он ухитряется добывать деньги на такое
количество выпивки - для всех загадка. Впрочем, может быть ему нужно совсем
немного - напившись однажды, он не может остановиться и пьянеет до
бесчувствия уже от ста граммов водки. По утрам он встает, жутко болея, и
исчезает в неизвестном направлении, оставляя всех в твердой уверенности, что
вечером явится на заплетающихся ногах, рухнет на свою лежанку, протяжно
простонет и резко отключится, словно кто-то щелкнет его жизненным
выключателем. Ночью он не храпит и даже не шевелится, но никто не
проверяет - жив ли он, потому что такая картина повторяется многократно с
неизбежностью захода солнца.
Я лежал в полудреме, наслаждаясь выпитым в обществе Бенджамина. Заснуть
мне, пожалуй, не удастся - наша молодь затеяла какую-то возню и издает
громкие звуки, к тому же я выспался днем. Что такое Бенджамин говорил про
ангела? Одно желание? Ну как же, только одно, ни больше, ни меньше. А почему
не три? Как золотая рыбка - три желания. Какое бы загадать желание? Нет,
пожалуй, одного желания вполне достаточно - мне и его-то придумать трудно,
что уж говорить о трех. Ангел. Ха. Ха. Ха. Очень скоро в подвал придут сразу
два "ангела" - Палка и Зинка, наши общие друзья. Алкоголички, эх! Не такие
примечательные, как Тюк, но тоже колоритные. Обе лохматые, длинноволосые,
нечесанные, Палка длинная и худая, за что и получила свое прозвище, а
Зинка - маленькая и пухлая. Эти напиваются не до бесчувствия, долго не
укладываются спать, пристают ко всем с пьяными разговорами "за жизнь",
пытаются воспитывать наших детей, на что неизменно получают порцию
матерщины, заводят разговоры о своей болезни (обе они давно больны гонореей)
и, как венец вечера, затевают драку между собой. Причем, если что-то в этом
распорядке изменится, мы все будем страшно разочарованы.
Есть у нас еще один "ангел" - Нарик. Это наркоман. Он ночует редко,
иногда пропадает целыми днями. Он в полном рабстве у уличных торговцев
наркотиками - за дозу его можно заставить делать все, что взбредет в голову.
Вот так. А ты, Бенджамин, говоришь - ангел. Не может к нам в подвал прийти
ангел. Здесь слишком грязно, темно и воняет. Запачкает ангел свои
белоснежные крылышки, как потом ему отмываться? Сюда даже черт не
заглядывает, а если бы и заглянул, поморщился бы брезгливо, скорчил рожу на
своем свином рыле и исчез по добру, по здорову. Не верю я ни в ангела, ни в
черта, Бенджамин.
Я почти заснул. Я даже не слышал, как шумно ввалились в подвал Палка и
Зинка. Точнее, слышал сквозь дрему, но это не произвело на меня обычного
шокового действия. Когда я открыл глаза, то увидел такую картину: наши
мальчишки сидят кружком и режутся в карты, девчонки крутятся вокруг,
подглядывая и давая дурацкие советы, а Палка и Зинка мыкаются рядом, пытаясь
убедить молодежь в пагубности карточных игр вообще и "очка" в частности.
Пацаны играют не на деньги - денег у них нет, все деньги, которые им удается
заработать попрошайничеством, воровством или разовой работой, они тратят тут
же, не сходя с места - на еду, сигареты и клей. Они играют на шелбаны,
причем бьют так, что головы должны бы трещать, но у пацанов крепкие головы и
никто не жалуется.
Я снова закрыл глаза, но не тут-то было - в подвале вдруг возникло
какое-то движение, послышались изумленные возгласы, мальчишки перестали