"Владимир Фильчаков. Катализатор" - читать интересную книгу автора

Я только вздохнул. Мы уже входили в подъезд. Поздоровались с
консьержкой, вошли в лифт. Дом был добротный, сталинский, на лестничных
площадках стояли кадки с растениями и никогда не валялись окурки и
одноразовые шприцы. Я снова вздохнул. У самой двери задержался, сглотнул
тяжелый комок, представляя, что сейчас увижу Анну Дмитриевну. Закрыл глаза.
За дверью послышались тяжелые шаги, и столь знакомый голос спросил:
- Кто там?
- Это мы, мама, - ответила Люся.
Я напрягся, сделался просто деревянным каким-то, и когда дверь
приоткрылась, не в силах был поднять глаза. Мне хотелось убежать, спрятаться
в уголок и тихо дрожать, шепотом читая молитву.
- А, голубки, - ласково запела Анна Дмитриевна. - Проходите, проходите.
Я вошел, и мне, все-таки, пришлось посмотреть на тещу, когда она
сказала:
- Здравствуй, Витенька.
Я поздоровался неровным голосом. Анна Дмитриевна - тучная женщина очень
маленького роста. Волосы у нее всегда стянуты в тугой узел на затылке и
всегда окрашены в густой черный цвет. На ней домашний халат с желтыми
леопардами, стянутый поясом с кистями, на ногах толстые серые чулки и теплые
домашние туфли.
Ладно, подумал я. Хоть наемся как следует, этим и компенсирую все
отрицательные эмоции. Готовит теща просто изумительно, в этом деле ей нет
равных.
Квартира у нас... Да, я сказал 'у нас'. Точнее, БЫЛА у нас. Потому что
после развода ее разменяли, как я не отказывался, как ни уговаривал.
Квартира у нас была в старом стиле, с высокими потолками, широкими окнами и
толстыми рамами. Мебель тяжелая, прочная и, конечно же, натурального дерева,
не то что современная из прессованных опилок. В столовой стоял дубовый стол
на массивных резных ногах, крытый белоснежной скатертью, тяжелый буфет с
фигурками зверей, наполненный посудой из старинного расписного сервиза. С
потолка свисал литой чугунный светильник с огромным матовым плафоном. На
скатерти возвышалась фарфоровая супница с синим соколом на пузатом боку,
стояли три прибора. Анна Дмитриевна открыла супницу, и по столовой поплыл
чудесный запах украинского борща. При виде золотисто-красной жидкости, в
которой плавали маленькие кружочки моркови, пассированный лук и помидоры, я
непроизвольно сглотнул и почувствовал, что чрезвычайно голоден, будто не ел
две недели. Уже за один борщ я должен был любить свою тещу! Что ж мне,
идолу, нужно было от жизни?
Люся принялась рассказывать что-то про своих оболтусов, которые
доставляют ей столько хлопот, я же исподтишка разглядывал тещу. Крупный нос,
густые брови, уголки толстых губ, оттянутые книзу, короткие пальцы, в один
из которых навеки врезалось узкое обручальное кольцо. Она редко улыбается, и
я подозреваю, что из-за меня. Я не пара для ее дочери. Не о такой партии для
Людмилы она мечтала, совсем не о такой.
После наслаждения борщом предстояла гастрономическая оргия в виде
котлет с картофельным пюре. Кто ел картофель, сваренный в молоке со
сливочным маслом; кто ел котлеты с рубленым луком, мягкие и нежные, из смеси
свинины и говядины, обвалянные перед жаркой не в сухарях, а в муке, тот
поймет, что испытал в жизни одно из величайших наслаждений - наслаждение
вкусом. На десерт Анна Дмитриевна подала чай с ванильным печеньем