"Генри Филдинг. Дневник путешествия в Лиссабон " - читать интересную книгу автора

я отказался от квартиры, снятой для меня в Бате, которую до тех пор держал
за собой. Я стал всерьез считать свое состояние безнадежным, и у меня
хватило тщеславия поставить себя в один ряд с героями былых времен, которые
добровольно приносили себя в жертву ради народного блага.
Однако, чтобы читатель не слишком жадно ухватился за слово тщеславие и
не вздумал столь высоко меня оценить, ибо он, мне думается, вообще не высоко
меня ценит, я спустился с небес на землю и честно сознаюсь, что двигало мною
и более сильное побуждение, чем любовь публики; каюсь, что личные мои дела в
начале зимы выглядели не блестяще: я не обирал ни публику, ни бедняков, не
получал те суммы, в присвоении которых люди, всегда готовые грабить и тех и
других сколько хватит сил, изволили меня подозревать. Напротив того,
примиряя, а не разжигая ссоры между носильщиками и нищими (так, я говорю,
краснея от стыда, поступают далеко не все) и отказываясь брать шиллинг у
человека, у которого после этого заведомо не осталось бы ни одного шиллинга,
я сократил доход примерно в 500 {Один из моих предшественников, помню,
хвалился, что зарабатывал в своей должности 1000 фунтов в год; но как он это
делал (если, впрочем, не врал) - это для меня тайна. Его (а ныне мой)
секретарь говорил мне, что дел у меня столько, сколько до меня не бывало; я
и сам знаю, что их было столько, сколько в силах провести человек. Горе в
том, что оплата, если она и причитается, такая низкая и столько делается
задаром, что если бы у одного мирового судьи хватало дел, чтобы занять
двадцать секретарей, ни сам он, ни они не зарабатывали бы много. Поэтому
публика, я надеюсь, не подумает, что я выдаю секрет, если я сообщу, что
получал от правительства ежегодный пенсион из денег, предназначенных на
общественные нужды, и думаю, что этот пенсион был бы значительнее, если бы
мой высокий патрон понял, сколь ошибочно было утверждение, которое я не раз
от него слышал, будто он, дескать, не может сказать, что работа старшего
мирового судьи в Вестминстере особенно желательна, но всем известно, что
должность эта весьма прибыльна. Чтобы яснее показать ему, что человек, даже
мало зарабатывающий этим, - мошенник, а много зарабатывать нельзя, не будучи
мошенником в квадрате, потребовалось бы с его стороны больше доверия ко мне,
чем он, мне кажется, питал, и больше бесед, которыми бы он меня удостоил;
поэтому я отказался от этой должности и дальнейшее выполнение моих планов
передал брату, который уже давно служил моим помощником. И теперь, чтобы
отношения между мною и моим читателем не стали в обоих смыслах такими, как
между мною и великим человеком, больше не прибавлю на эту тему ни слова.
(Примеч. автора.)} фунтов самых грязных на свете денег до 300 фунтов или
чуть больше, и значительная часть их досталась моему секретарю; и даже если
бы ему досталось все, это была бы жалкая плата за то, что он почти
шестнадцать часов в сутки просиживал в самом нездоровом, самом тошнотворном
воздухе в мире, что подорвало его крепкое здоровье, не подорвав его
моральных устоев.
Но, не желая докучать читателю анекдотами, что шло бы вразрез с моим же
правилом, изложенным в предисловии, я просто заверяю его в том, что в моих
глазах семья моя была далеко не обеспечена, а здоровье мое шло на убыль так
быстро, что у меня почти не осталось надежды завершить то, о чем я
спохватился слишком поздно. А поэтому я возрадовался возможности так
отличиться в глазах публики, что, даже если бы для этого пришлось
пожертвовать жизнью, мои друзья были бы вправе полагать, что поступают
похвально, избавляя мою семью от грозящей ей нужды, на что у меня самого уже