"Генри Филдинг. Дневник путешествия в Лиссабон " - читать интересную книгу автора

почти не осталось времени. И хотя я не посягаю на славу спартанских или
римских патриотов, которые так любили публику, что были готовы в любую
минуту добровольно пожертвовать собой ради народного блага, однако серьезно
заверяю, что к своей семье я такую любовь испытываю.
И теперь, когда сделана оговорка, что не публика есть главное божество,
которому я предлагаю в жертву мою жизнь, и когда нетрудно сообразить, сколь
малой была бы эта жертва, ведь я был готов отказаться от того, чем так или
иначе едва ли буду владеть еще долго, и что на тех условиях, на которых я им
владел, только слабость человеческой природы могла мне внушить, что владеть
этим вообще стоит, - теперь, мне кажется, свет может без зависти уделить мне
всю похвалу, на какую я имею право.
Целью моей, честно говоря, была не похвала публики, ибо это последний
дар, который она готова вручить по назначению; во всяком случае, это не было
моей конечной целью, но скорее средством, на которое купить умеренное
обеспечение для моей семьи, и если и превзойдет мои заслуги, неизбежно
окажется ниже принесенной мною пользы, если попытка моя увенчается успехом.
Сказать по правде, публика поступает всего мудрее, когда поступает
всего щедрее при распределении своих наград; и здесь польза, которая
достается людям, часто важнее того, по каким мотивам она принесена.
Назидание - вот единственная цель всех публичных наказаний и наград. Законы
никогда не подвергают позору по злобе и не отмечают почестями из
благодарности. Ведь это очень жестоко, милорд, сказал осужденный конокрад
превосходному судье, покойному Бэрнету, - повесить бедняка за кражу лошади.
Вас повесят, сэр, отвечал мой вовек почитаемый и любимый друг, не за то, что
вы украли лошадь, а затем, чтобы лошадей перестали красть. Точно так же
можно было сказать покойному герцогу Мальборо, когда после сражения у
Бленхейма парламент проявил к нему заслуженную щедрость. Эти почести и
милости вам причитаются не за одержанную победу, а для того, чтобы вы
одержали еще много побед.
В то время я, по общему мнению, умирал от множества осложнившихся
недугов, и будь у меня желание оправдаться, более удобного случая мне могло
бы не представиться, но я с презрением отметаю такую попытку. Я описываю
факты ясно и просто, пусть свет извлекает из них любые выводы, только помнит
еще и о том, какую пользу можно извлечь из следующего. Вопервых, что
прокламация, предлагающая 100 фунтов стерлингов за поимку уголовника,
совершившего те или иные проступки в тех или иных местах, которую я не дал
снова ввести в обиход, обходилась правительству в несколько тысяч фунтов в
год. Во-вторых, что все такие прокламации не лечили этого зла, а только
усугубляли его - умножали число грабежей, подсказывали худшие виды
лжесвидетельства, расставляли ловушки для юности и невежества, и юные
невежды, соблазненные этими обещанными наградами, иногда втягивались в
преступную жизнь, а иногда, о чем и подумать страшно, погибали безвинно.
В-третьих, что мой план потребовал бы от правительства не более 300 фунтов в
год и не привел бы к плачевным последствиям, перечисленным выше, и наконец,
что он на время фактически покончил с этим злом и ясно указал, как покончить
с ним навсегда. Этим я занялся бы и сам, когда бы позволило здоровье, за
ежегодную плату мне помянутой выше суммы.
Выдержав страшные шесть недель, которые начались с прошлогоднего
Рождества и привели к счастливому концу, - если б они понимали, в чем их
интерес, - стольких престарелых и болящих, которые могли бы проскрипеть еще