"Хейзел Филдс. Между двух огней" - читать интересную книгу автора

этот месяц. Хартфилд, на совещании узнав об этом, задумчиво сказал:
- Может, и пора. Безусловно, это укрепит его душевное состояние,
стимулирует жизненные процессы, вот только сможет ли он нормально питаться?
Часто пациенты ожоговых отделений страдают отсутствием аппетита, что
совершенно недопустимо, так как пораженный организм требует в сутки
удвоенного, если не утроенного количества калорий.
- Джон разумный и покладистый человек. Мы объясним ему необходимость
обильного питания. Жизненную необходимость.
- Надо поговорить об этом с Линдой Йоргансен. Она сумеет убедить его.
Линда - прекрасный диетолог, - заметил Иден.
Ханна непроизвольно прищурилась и взглянула на Хартфилда. Она давно
поняла, что диетолог Линда ценит в Идене не только блестящего хирурга... а
он, интересно? Впрочем, какое мне дело? - рассердилась на себя Ханна и
отогнала эту мысль.
- Семейных проблем у Джона, по-моему, нет, - продолжал Иден. Во всей
клинике, пожалуй, только в ожоговом отделении персонал позволял себе
неформально общаться с больными. Ведь люди, месяцами находясь в руках
медиков, становились больше, чем просто пациентами.
- В семейной жизни ему повезло, - согласилась Ханна. - Керри, его жена,
бывает здесь каждый день, часто и утром и вечером. А если не она, то
обязательно приходят брат Джона или его кузен. Керри записывает на
магнитофон голоса детей, включает ему их "концерты". На стенах висят их
картинки. Видел?
У Юбэнксов было двое детей - шести и восьми лет, но в отделение их не
допустили бы ни в коем случае. Детям до шестнадцати запрещалось бывать
здесь. Может, слишком суровое правило, но для их же блага.
- Может быть, Керри будет готовить ему? - предположил Иден. - Наверняка
у Джона есть любимые блюда, и он скорее захочет питаться по-домашнему,
чем...
- Я уверена, что она будет готовить все, что мы скажем. Хоть три, хоть
десять раз в день.
- Решено.
Через час Элисон Стедвуд освободила больного от паутины трубок; Иден
Хартфилд отправился на плановую операцию, а Ханна пошла на амбулаторый прием
в соседнее здание. Во внутреннем дворе царил безмятежный покой: яркий,
мягкий газон, щебечут в кустах птицы... Вряд ли сейчас у Хартфилда
безмятежно на душе, подумала Ханна. Ему предстояло оперировать Джоан Тейт,
пожилую женщину, еще одну жертву злосчастной авиакатастрофы. Ожоги у этой
больной были не так глубоки и обширны, как у Юбэнкса, но опасения внушало
общее состояние ее организма: шалило сердце, барахлила печень, то и дело
давали сбой почки. Пересадку кожи Джоан делали как бы маленькими шажками,
ибо каждое хирургическое вмешательство грозило тяжелыми осложнениями.
Не успела Ханна попрощаться с последним пациентом, который побывал у
нее на приеме, раздался звонок от Нэнси Эванс. Неужели Джоан Тейт? Нет,
сюрприз преподнес Джон Юбэнкс.
- Он очень беспокоен. Требует зеркало. Сдернул трубку капельницы, - с
тревогой говорила Нэнси.
- Что, специально?
- Нет, случайно. Он так метался... Я его еще не видела таким.
- Он начинает осмысливать, что с ним произошло, - задумчиво произнесла