"Евгений Филенко. Человек с номером" - читать интересную книгу автора

получила взамен меня шиншилловое манто. Они смотались, а я сел на свое
место рядом с гардеробщиком, унылым древним грибом, который ничего не
видел дальше своего носа, и которому совершенно безразлично было, кому и
что выдавать. И мы сидели тихо и молча, пока не прибежала та ведьма...
Меня обвинили в пособничестве преступникам, но моему адвокату удалось
убедить присяжных, что я был связан контрактом, и вообще, являясь объектом
кражи, могу выступать в деле лишь как вещественное доказательство.
Гардеробщик пошел в тюрьму, а я отбрыкался. Но главное заключалось в том,
что меня в два счета выперли-таки с работы. Угадайте, куда я направился
после этой истории. Да в цирк же, сказала девушка. Почти, сказал он. В
фешенебельный консервативный отель под старину. Такой, знаете, где и
портье, и коридорные, и горничные - сплошь живые люди, а не автоматика,
как в этих новомодных стоэтажных коробках. Где принято встречать
постояльца поклоном и вручать ему ключ с жестяным номерком. И я стал
номерком, который портье выдавал постояльцам вместе с ключом после
предусмотренного традицией поклона. Меня соединили с ключом тонкой
цепочкой, и я сопровождал своего хозяина в скромный четырехкомнатный люкс.
Там имелись гостиная, рабочий кабинет, спальня и еще одна комната
неизвестно для чего, обставленная не хуже прочих. С туалетом казусов
больше не возникало, потому что никто не берет туда ключи, предпочитая
оставлять их на столике в прихожей. Пока мой хозяин отправлял естественные
нужды, я сидел в специально отведенном для меня кресле подле дверей.
Теперь меня трудно стало украсть, в контракте мне позволено было оказывать
сопротивление и призывать на помощь звуковыми сигналами. Вроде как в
номерок при ключе было вмонтировано хитрое противоугонное устройство. Этим
хитрым устройством были мои волосатые лапы бывшего спортсмена и мои
голосовые связки. Мне также дозволялось отвечать на вопросы хозяина
касательно местного сервиса и при необходимости пользоваться вторым
туалетом, который устроили в номере специально для меня. Со временем я
научился становиться почти незаметным, сливаясь с обстановкой, превращаясь
в деталь интерьера. Если человек жил в люксе более суток, то уже наутро он
переставал замечать меня и вел себя так, будто я и впрямь был жестяной
биркой, соединенной с ушком ключа, что валяется на столике в прихожей. Чем
только не занимались в моем присутствии! Напропалую дулись в карты,
напивались вдрызг, разрабатывали планы налета на местное отделение
национального банка... Всю эту информацию я обязан был пропускать мимо
своих органов восприятия. И я пропускал. Какая мне была разница? Я садился
в свое кресло и превращался в деталь интерьера. Иногда мужчина приводил
женщину. Ой, кто это, взвизгивала она, ловя на себе мой оловянный взгляд.
Где, недоуменно озирался хозяин. Ах, это... Меня даже перестали называть
"этот", на каком-то этапе своей биографии я утратил имя и пол, стал вещью.
Вещественным доказательством. Вот как они говорили обо мне: ах, это... И
мужчина вел женщину в спальню, и там они занимались чем положено. Мне было
наплевать. Какая разница жестяному номерку, что происходит вокруг?
Между тем, внешне я сохранял все признаки человека. Я оставался
организмом мужского пола. И эти мои недостатки порой сбивали с толку моих
хозяев. Особенно если это были организмы женского пола. Не однажды в люксе
проживали богатые дамы, и большей частью они не обращали на меня внимания.
Но одна путешествующая стерва, молоденькая вдовушка, крепко насосавшись в
баре и никого не подцепив, вернулась в люкс разочарованная, и жестяной