"Евгений Филимонов. Время льда и огня " - читать интересную книгу автора

каковую лишь и может теперь уповать обездоленное человечество. Но хуже всех,
всех мерзее, утверждал вор, ночники!
Я и раньше наслышан был всякого о ночниках, обитателях Темной стороны,
но с такой яростью их при мне не испепелял никто. Ночники меня, кстати, не
слишком интересовали: меня захватили не они. Потому я и старался направить
разговор с рецидивистом именно на быт и особенности столь рьяно любимых им
южан, на устройство мегаполисов и их тюрем, на возможность побега.
Рецидивист смеялся:
- Слушай, подпасок! Слушай сюда! - и он постучал кулаком по стальной
стенке. - Вот тебе и весь побег. Свинопас, а туда же - бежать! От южан так
просто не удерешь...
Скоро рецидивиста увели на допрос, а я в одиночестве продолжал
прикидывать варианты побега - теперь без расчета на помощь. Прошло уже два
дня с момента похищения, но ничего не выяснилось: ни кто меня похитил, ни
зачем...
Еще у ворот, у самой входной штольни, брезжила слабая надежда - хоть
здесь окажутся какие-нибудь официальные люди, привратники, стража, будет же
какой-то досмотр, и я смогу что-то крикнуть - при любом режиме, самом
людоедском, должны ведь среагировать! Но лендровер беспрепятственно въехал
под свод, в полном безлюдье закатил в просторную кабину лифта, спустился (со
страшной скоростью и гулом), и на каком-то незнаемом уровне меня вывели два
моих друга и тут же впихнули в капсулу подземки. Минут через десять они
представляли меня на тюремной вахте верзиле-смотрителю, которому я наспех
выпалил все мои претензии, уже понимая, что все это зря.
- Сто семнадцатая, - бросил верзила подошедшему надзирателю, не поведши
и глазом в мою сторону.
И вот я третьи сутки в этой камере 117, и до сих пор меня никто не
востребовал, не поговорил, даже не выставил условий. Я опять обследовал
камеру - металл, сварные швы, вентиляционные решетки из арматурной стали в
палец толщиной. Это вам не замок Иф... Я забрался на койку и стал
прикидывать - а что, собственно, сейчас может предпринять Полковник в деле
моего розыска? Да ничего, явился ответ, ведь они меня прячут не в частном
каком-то чулане, а в государственной тюрьме, и что поделает одинокий военный
отставник против государственной машины, да еще чужой! И вдруг представились
оба мои старика - да, мои, хоть и неродные! - истерзанные тревогой обо мне и
неизвестностью, - и я так лупанул кулаком в стальную стену, что потом рука
долго еще болела.
Дверь отворилась. Но, как оказалось, вовсе не на звук удара среагировал
страж, это попросту привели с допроса рецидивиста, и он, отплевываясь, тут
же заковылял к раковине. Вор был избит, причем весьма серьезно, и не раз еще
в течение ночи я поднимался с койки, чтобы намочить ему компресс. Само
собой, теперь он был не так разговорчив и тем более не хвалил сограждан.
- За что они тебя? - спросил я наутро.
- Так. Разница во взглядах...
Он рассматривал в зеркало над раковиной свой заплывший глаз.
- У вас такой порядок допроса?
- Скоро сам узнаешь. - Рецидивист повернул ко мне свою разукрашенную
морду. - Дадут - мало не покажется...
- Мне не за что.
- Все так говорят поначалу...