"Василий Филиппов. Юлиус Фучик ("Жизнь замечательных людей" #668) " - читать интересную книгу автора

Маленькая замерзшая девочка, стоявшая в самом конце очереди, побежала
по темной улице домой, закрывая ладонью лоб - на нем чернела круглая
печать...
В очередях Юлек видел столько отчаяния, слышал от измученных,
преждевременно поседевших и состарившихся женщин столько веских слов о войне
и режиме, ставшем воплощением всех несчастий, связанных с войной, что все
это глубоко запечатлелось в его памяти, как вопиющая несправедливость. В
душе его рождалось не только сострадание к измученным людям, но и осуждение
тех, кто был тому виной. "Я рос во время войны, - вспоминал он, - события в
ее конце я видел еще детскими глазами, однако с опытом двадцатипятилетнего.
Поэтому я не мог не понимать, что в мире, где люди против собственной воли
убивают друг друга, будучи полны жажды жизни, что-то делается не так,
поэтому я начал этот мир, как принято говорить, критиковать".
Подоспела неизбежная полоса затяжного запойного чтения. "Мой отец
прозрел, - вспоминал Фучик, - найдя у меня в руках Золя, и придумал для меня
Ж. Верна. Я тут же позабыл о "Жерминали", потому что, хотя Золя и был лучше
"Бабушкиных сказок", Жюль Верн был еще лучше... При самом строгом отцовском
надзоре я ухитрился читать "буфалобилки" ("буфалобилки" - приключенческие
выпуски. - В. Ф.), привлекаемый их сверхъестественно яркими обложками. Пряча
их как контрабанду под рубашкой, я спасался с ними в уборную или под парту
во время уроков грамматики".
На первой странице чистой линованной тетрадки Юлек выводит неровными
печатными буквами: "19 апреля 1915 года. Еженедельник "Славянин". Цена 6
геллеров. Выходит по понедельникам".
"Славянин" - это же название журнала Карла Гавличека Боровского.
Прочитав сатирические антиавстрийские "Тирольские элегии" Гавличека, Юлек
пришел в такой восторг, что целиком переписал стихи в специальную тетрадку и
любил читать вслух родным, торопясь и захлебываясь:

Эх, видать, империя подгнила!
Обуздать пытается людей.
А самой осилить не под силу
Пару быстроногих лошадей!

...Гражданин империи австрийской,
Я готов был к каторге, к тюрьме,
И меня нисколько не пугала
Эта скачка дикая во тьме.

Они в сердце Юлека. На титульном рисунке Юлиус изобразил на фоне
зимнего бронзового неба экипаж, увозящий поэта в ссылку, и отвратительную
голову австрийского жандарма.
"Славянин" стал "издаваться" в то время, когда все острее начали
ощущаться последствия войны. Политический террор, усиление национального
гнета, голод и нищета трудящихся вызывали стихийное возмущение, прежде всего
в среде промышленного пролетариата и солдат. Юлек "публикует" сообщения с
фронтов, пишет о введении карточек на хлеб, о появлении в продаже муки из
соломы. У двенадцатилетнего журналиста зоркий глаз:
"Положение во время войны.
Введение; карточек на муку и хлеб вызвало возбуждение как в Пльзене,