"Василий Филиппов. Юлиус Фучик ("Жизнь замечательных людей" #668) " - читать интересную книгу автора Фучик сумел превратить "Кмен" в серьезный информационно-литературный
журнал, на тридцати двух страницах которого выступали передовые деятели чешской литературы 20-х годов. Уже в первом его номере Йозеф Гора писал о Карле Томане, Йозеф Чапек - о юмористической повести Ванчуры "Причуды лета", А.М. Пиша - о романе Горы "Голодный год". Фучик ввел обширный раздел, посвященный культурной жизни за рубежом. В этой рубрике писали тринадцать человек, один моложе другого. Им было по двадцать лот, а самому старшему двадцать шесть лет. Здесь постоянно были представлены сообщения из Советского Союза, статьи Фучика о влиянии Великой Октябрьской социалистической революции на чешскую культуру и искусство. С большим душевным подъемом он - самый молодой из коллектива авторов - включился в работу по подготовке юбилейного сборника объемом около 600 страниц "Десять лет диктатуры пролетариата". Статья "Октябрь и чешская литература" писалась под глубоким впечатлением от пребывания Владимира Маяковского в Праге. Для Фучика это был незабываемый день... Маяковский приехал в Прагу по приглашению Общества культурного и экономического сближения с новой Россией. 26 апреля 1927 года в большом зале Народного дома на Виноградах, рассчитанном на тысячу мест, состоялось выступление, о котором долго говорили пражане как о большом событии в жизни города. Фучик знал наизусть многие стихотворения поэта, но, когда Маяковский начал читать свои стихи, у него захватило дух от неожиданности. Выйдя на сцену сбоку и сделав строевой шаг с левой ноги вперед, Маяковский громко сказал, словно подавая самому себе команду: - Раз-з-з! "Раз-ворачивайтесь в марше! Словесной не место кляузе. Тише, ораторы! Ваше слово, товарищ маузер". Это была его программная вещь, и он с особой силой чеканил ее твердый революционный ритм, точно гвозди вколачивал в голые доски сцены: "Левой! Левой! Левой!" Потом он прочитал отрывки из поэмы "150 000 000". Фучик был ошеломлен. Ему казалось, что русский язык - это язык колоколов. И вот эти колокола зазвучали из уст этого великана и разбушевались с особым неистовством в замкнутом, хотя и огромном, набитом до отказа, зале. Для этого поэта и для его голоса любое пространство было мало. Слова стали металлом, слова стали приказами, песнями. Они громыхали маршем, гремели орудийными залпами: Мы Эдисоны невиданных взлетов, энергий и светов. Но главное в нас, - и это ничем не заслонится, - главное в нас - это наша Страна Советов, |
|
|