"Лев Иванович Филатов. Форварды " - читать интересную книгу автора

мокрая, хоть выжимай. А кончится матч, и трудно вспомнить, что же он сделал:
и решающие атаки прошли без его участия, и ворота свои не спасал, и
порученный ему игрок противника то и дело вырывался на свободу. Николаев был
игроком предельно конкретным. В какой-то мере и его партнер справа Гринин и
Федотов с Бобровым, считавшиеся сдвоенным центром нападения, зависели от
Николаева - он их разгружал от так называемой черновой работы. Должен
признать, что тогда, глазами молодого болельщика, я не видел Николаева
таким, каким вижу сейчас. Зрелищно он проигрывал остальным четверым. От тех
ждали чудес, а он возле этих чудес хлопотал, как ассистент, сам обычно
забивал голы как бы только для счета, чтобы перевернули цифру в глазнице
башни на Восточной трибуне. Теперь я понимаю (тренер и его товарищи,
конечно, знали это и тогда), что без Николаева и вся игра ЦДКА не так бы
складно шла и многие из чудес не состоялись бы.
Прочно вклинился в историческую хронику гол Боброва в матче ЦДКА с
московским "Динамо", сыгранном в сентябре 1948 года. Гол и впрямь памятный,
эффектно сделавший армейцев в последнюю минуту чемпионами. Он будет мной
упомянут еще раз, когда речь пойдет о Боброве. Тот матч закончился со счетом
3:2. Один из трех мячей, второй, забил Николаев. Об этом теперь мало кто
помнит. А ведь без этого удара ничего бы у. армейцев не вышло!
Полноватый, с коротковатыми ногами, круглоголовый, он по силуэту
напоминал восьмерку, ту, что носил на спине. Ничего не было в его наружности
такого, что давало бы романтический отблеск. Это потом, когда он сделался
тренером, а я журналистом и мы познакомились, я разглядел его лучистые
глаза, милую улыбку, короткие, по-детски кудрявые и потому странно седеющие
волосы и ощутил, что передо мной чрезвычайно привлекательный человек. До
матча его команды или после, когда ни обратись, можно быть уверенным, что
Николаев скажет все как есть, ничего не упустит, не затемнит. Матч выигран,
а он досадливо машет рукой: "Да ничего хорошего! Один закатили еле-еле, а
могли три пропустить...". Матч проигран, а он, погоревав, вдруг улыбнется:
"А вообще, я вам скажу, играли неплохо".
Однажды на ответственном заседании он держал ответ после поражения
молодежной сборной. Игра проходила за границей, телевидение ее не
транслировало. В таких случаях расстилают ковер оправданий, всем известных,
которые для удобства пользования можно было бы давно записать на пластинку:
и самолет задержался, и в автобусе полночи тряслись, и поле неважное, да еще
не разрешили на нем потренироваться, и окна гостиницы выходили на шумную
улицу, и кто-то из игроков прибыл скрыв травму, и судья свистел невпопад,
благоволил к другой команде... Николаев постоял лицом к аудитории, повертел,
не раскрывая, тетрадочку в руках, попереминался с ноги на ногу и отрезал:
"Да что толковать? Сильнее они были, чисто нас переиграли". Эта небывалая
фраза была произнесена настолько чистосердечно, в ней выразилось такое
понимание дела, что ни у кого из изготовившихся к долгому расследованию не
нашлось, что сказать. На том все и кончилось, Николаева отпустили с миром.
Поговаривают, что он везучий тренер. Два раза молодежная сборная страны
под его началом становилась чемпионом Европы. В семидесятом его родной клуб,
который он тогда тренировал, в Ташкенте проигрывал дополнительный матч
московскому "Динамо" 1:3 за звание чемпиона, а под конец все феерически
перевернулось, и пришла победа 4:3. Если бы существовал клуб знатных
тренеров, то и в него вошел бы этот человек, всю жизнь верой и правдой, "от
ворот до ворот" служивший футболу. Везучий тренер? Легко бросить словцо, оно