"Лев Иванович Филатов. Форварды " - читать интересную книгу автора

себя искусством игры. Необычайно удачно, что он первым забил сто мячей и
Клуб носит его имя. Это неспроста, не воля случая. Это по заслугам.

ВСЕВОЛОД БОБРОВ

О Всеволоде Боброве столько написано, что теряешься: а можно ли что-то
сказать, не слишком повторяясь?
Начну, может быть, и со скучноватого, зато с точного - с цифр, которые
оставил нам на память о себе Бобров.
В пяти чемпионатах он играл за ЦДКА. И вот как играл: в 1945 году забил
24 мяча (в 21 матче), в 1946-м - 8(8), в 1947-м - 14(19), в 1948-м - 23(17),
в 1949-м - 11(14). Сложим отдельно мячи и матчи. 80 раз Бобров брал ворота,
приняв участие в 79 матчах. Вот уж кто не уходил с поля без гола, так это
он!
И тут же вопрос: почему так мало он играл? Да, за пять сезонов он
пропустил 49(!) календарных матчей. И это в пору, когда ему игралось в
охотку, когда он слыл неудержимым, когда о нем только судили да рядили.
Ему на роду было написано играть мало. Дарованием его был прорыв -
наверное, самое редкое и уж наверняка самое дух захватывающее футбольное
деяние. В прорыве все: бесстрашие, быстрота, ловкость, интуиция, открытый
вызов преградам, лоцманское чутье фарватера, по которому предстоит провести
мяч, а в самом конце - удар, ради чего все и затевается. Прорыв трудно
замаскировать, а особенно тому, кто им славится. Прорывов Боброва ждали, они
не могли не состояться, иначе незачем было выходить на поле этому человеку,
ленившемуся поспевать за всеми событиями. Он ждал своей очереди. И когда она
наступала, высокий, всем заметный, бросающий послушное гибкое тело то чуть
влево, то чуть вправо, Бобров резал зеленую гладь поля, как сильный катер, а
поспевавшие за ним, виснувшие на нем, преграждавшие ему дорогу, оставались
сзади, как две косые волны. Он возникал перед воротами как бог футбола,
разгоряченный и разгневанный, не знающий удержу, и бил как-то бесшумно,
тайно, легко, продолжая прорыв. Все это было как наваждение, как нечто
совершающееся вопреки всему общепринятому.
Мы в каждом матче можем увидеть прорыв по флангу, заканчивающийся
передачей мяча в центр, прорыв, сменяющийся паузой, когда игрок решает
подождать партнера, длинный прорыв - забег, после которого у выскочившего
вперед не остается сил для удара по воротам. Прорывы Боброва были редкостны
тем, что доводились до конца, он не "наводил панику", не "обострял
обстановку", а рвался забить. И забивал. Ясно, что не все свои голы провел
он только так. Умел он и подстеречь мяч в засаде и выскочить на тонкую
передачу партнера. Многое было ведомо этому бомбардиру милостью божьей. Но
прорыв сделал его фигурой исключительной, неповторимой. Обречен же он был
играть мало из-за неотвратимой расплаты, которая его ожидала за небывалую
дерзость. Бобров был крупной мишенью, и в него попадали. Не мог он не знать,
что играет с огнем, но, широкая натура, не умерял себя, чего бы это ему ни
стоило.
Геракл совершил двенадцать подвигов. Нисколько не сомневаюсь, что и у
Боброва найдется столько же подвигов, особенно если вспомнить, каков он был
еще и в хоккее с шайбой. Что до футбола, то по памяти, не вороша старых
газетных страниц, назову такие: первое появление на поле после замены в
матче с "Локомотивом" - и за полчаса два гола и сразу шумное признание;