"Тимоти Финдли. Пилигрим " - читать интересную книгу авторапроверяя, нет ли там пыли. Он задержался у комода, вытащил и задвинул по
одному все ящики, перебирая носовые платки, рубашки, нижнее белье и аккуратно сложенные галстуки. Пилигрим был явно состоятельным человеком. И разборчивым: он предпочитал количеству качество. Люди, рожденные в мире, где утонченность и богатство идут рука об руку, считают, что иметь вещей больше, чем необходимо, вульгарно и почти неприлично. Сложенные рубашки, которые ощупывал Юнг, прослужат еще лет десять - пятнадцать, если только их хозяин не растолстеет. Воротнички, конечно, дело другое. И носовые платки, разумеется, не рассчитаны на столь долгий срок, равно как и носки. Простое и удобное нижнее белье можно было носить года три-четыре. А галстуки - те просто вечны. Вечны. Почему ему в голову сегодня постоянно лезет это слово? Вечно. Вечность. На прошлой неделе такого не было. И вчера тоже. Именно сегодня... Вечно. Ладно, Бог с ним... Он снова глянул на женское лицо в серебряной рамке. Очевидно, фотография сделана лет двадцать - тридцать назад, до смены веков. Кого она оплакивала - умершего ребенка? Мужа? А может, себя? Кесслер собрал разбросанную в ванной одежду Пилигрима, чтобы сдать ее в прачечную. - Странно, - сказал он Юнгу, свалив кучу на кровать и принявшись разбирать ее, - одежда, которую снимают с себя самоубийцы, всегда почему-то кажется грязной. Я одевал его сегодня утром и знаю, что все было свежевыстиранным и выглаженным. Но хотя мои пальцы знают, что одежда чистая, - Это называется "атавистическая реакция", Кесслер, - отозвался Юнг. - Точно так же любой ребенок, даже младенец, чувствует, что гадюка опасна. Однако мистер Пилигрим не покончил с собой. Он еще жив. - Да, но... - Кесслер замялся. - Тот, кто неудачно пытался свести счеты с жизнью, попробует еще раз. Я знаю это по опыту. Да вы и сами знаете, доктор. - К сожалению, вы правы. Мистер Пилигрим наверняка попробует снова. Кесслер держал перед собой рубашку Пилигрима, расправив кремовые рукава во всю ширь. Крылья. - А он не маленький. - Да уж. Он гораздо выше меня. Дайте-ка мне посмотреть! Юнг протянул руку, и Кесслер отдал ему рубашку. - Египетский хлопок, - сказал санитар. - Мягкий, как поцелуй ребенка. Юнг поднес рубашку к носу. - С позволения сказать, сэр, это довольно странно - нюхать чужую рубашку, - заметил Кесслер. - Лимоны, - проговорил Юнг. - Она пахнет лимонами. И чем-то еще... Он бросил рубашку Кесслеру. Тот тоже понюхал и сказал: - Да, лимоны. У него такая туалетная вода. Он капнул на ладони и похлопал себя по щекам, когда я побрил его. Она в ванной, можете посмотреть. Юнг нашел бутылочку на мраморной полке над раковиной. Круглая стеклянная пробка, на серой этикетке написано по-английски: "Пенхалигон, Лондон. Поставщики парфюмеров Его Величества короля Эдуарда VII. А внизу, еле заметными мелкими буковками, название: "Букет Бленхейма". |
|
|