"С.Фингарет. Скифы в остроконечных шапках." - читать интересную книгу автора

руке. - Я вижу путь, - заговорил он тихо и внятно, - он связан с кистью и
красками. Имя твое будет прославлено на берегах Понта. Я слышу шум. Твоя
невеста в опасности. У нее голубые глаза и волосы цвета пшеницы. Ее нрав
беспечен, словно у белки, но ей грозит скорая смерть.
- Все это глупости, - сказал Ксанф, увидев, как побледнел Филл. -
Возьми, - он протянул гадателю три медных "дельфинчика". - В нашем
возрасте учат счет и правописание, а не выбирают невест.
- Детство уходит в юность, юность оборачивается зрелостью. Кто
назовет тот день, когда весна стала летом? - Гадатель исчез. Его высохшая
фигура растворилась в толпе.
- Филл, - сказал Ксанф, когда они двинулись дальше, - всем известно,
что прыгать и громко смеется недостойно воспитанного человека, но иметь
мрачный вид, идти, хмуря брови и уставив в землю глаза, столь же
неприлично. Эллин должен во всем соблюдать меру. Разве не этому учат нас
философы и поэты?
- Ах, Ксанф, я думаю о моей невесте с волосами цвета пшеницы. Я хотел
бы подарить ей полосатую кошечку и ручного белого журавля. Пусть гуляет с
ними в саду и берет на руки, когда качается на качелях. Или она предпочтет
мяч? Как ты думаешь, Ксанф? Может быть, больше всего ее порадует
птичка-сойка, приученная носить маленький щит?
- Не надоест болтать пустяки, Филл? Лучше поторопимся. Сейчас пробьют
полдень и агора опустеет.
- Вот и прекрасно. Пусть горожане забьются в тень своих двориков.
Никого не хочу видеть.
Сквозь быстро редевший торг Ксанф с Филлом провели Арзака на площадь.
Народ разошелся. Только в тени кипарисов священной рощи бога Аполлона еще
оставались несколько человек. Они медленно прохаживались и обсуждали
что-то.
- Должно быть, глашатай читал новый указ, - сказал Ксанф,
прислушиваясь к обрывкам доносившихся разговоров.
- О сточных канавах или другом столь же занимательном, - отозвался
Филл. - Все равно узнаем. У нас любят, - обернулся он к Арзаку, -
устанавливать камни с указами. Да ты на площадь смотри. Вот храм Аполлона.
Рядом храм Зевса - это наш главный бог, царь всех богов. А храм Деметры,
от которой зависит, много ль пшеницы отправит Ольвия в Афины и Спарту, мы
потом посмотрим. Ее храм на острове, отсюда одна крыша видна. Вон в том
длинном здании творится суд, - Филл по очереди указывал на здания,
обступившие площадь полукольцом. Искоса он поглядывал на Арзака,
производит ли площадь на гостя впечатление.
Арзак боялся дышать, чтобы не вспугнуть увиденное. Высокое солнце
убрало тени, придав очертаниям строгую четкость. Яркая роспись стен
светилась, как праздник.
Храм Аполлона поразил Арзака больше всего. Храм казался чудом из
сказки. Красные в черных разводах стены выступали из-за колон, словно
из-за деревьев. Треугольное поле под крышей в два ската было синим и
ярким, сливалось с безоблачным небом. Крыша казалась парящей. Словно
огромная птица раскинула крылья над стволами деревьев-колонн.
- Арзак настоящий художник, - прошептал Филл, дергая Ксанфа за
льняную без рукавов рубашку-хитон. - Взгляни, как он смотрит. Его
заворожила красота.